Утвержден на заседании президиума

Ленинградского окружного военного суда от 19 января 2015г.

ОБЗОР

АПЕЛЛЯЦОННО-КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ РАССМОТРЕНИЯ ГРАЖДАНСКИХ ДЕЛ ПО ИСКАМ И ЗАЯВЛЕНИЯМ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ОБ ОСПАРИВАНИИ ДЕЙСТВИЙ И РЕШЕНИЙ ОРГАНОВ ВОЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ И ВОИНСКИХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ ЗА II ПОЛУГОДИЕ 2014 ГОДА.

(Извлечение)

ЖИЛИЩНЫЕ СПОРЫ.

Суд обоснованно применил последствия намеренного ухудшения жилищных условий к военнослужащему, который добровольно прекратил право пользования жилым помещением в качестве члена семьи собственника с целью принятия на учет нуждающихся в жилых помещениях.

Решением заместителя начальника Западного регионального управления жилищного обеспечения Министерства обороны РФ (ЗРУЖО) от 11 октября 2013 года военнослужащему Ч. отказано в принятии на учет нуждающихся в жилых помещениях в связи с тем, что со дня совершенных им действий по ухудшению жилищных условий не истек срок, предусмотренный статьей 53 ЖК РФ.

В заявлении в суд Ч. просил признать данное решение незаконным, обязать ЗРУЖО повторно рассмотреть вопрос о принятии его на учет нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма, с момента подачи заявления.

Гарнизонный военный суд отказал в удовлетворении заявления полностью. В решении указано, что Ч. в качестве члена семьи собственника жилого помещения, принадлежащего его матери в Санкт-Петербурге, был обеспечен жилым помещением по установленной норме. 28 января 2013 года он без изменения места службы выписался из данного жилого помещения и стал проживать у родственников на условиях найма. Поскольку со дня совершения намеренных действий, приведших к ухудшению жилищных условий, не истек пятилетний срок, суд первой инстанции признал оспариваемое решение законным и обоснованным.

В качестве основного довода для отмены судебного постановления заявитель в апелляционной жалобе сделал ссылку на то, что в квартиру матери он фактически не вселялся и совместно с ней не проживал, а поэтому не приобрел права пользования жилым помещением. Что касается регистрации в квартире матери, то это обстоятельство не может служить основанием для ограничения или условием реализации его жилищных прав, предусмотренных Конституцией РФ, федеральными законами и законами субъектов РФ.

Оставляя решение без изменения, Ленинградский окружной военный суд исходил из следующего.

Согласно пункту 3 части 1 статьи 54 ЖК РФ гражданин не может быть принят на учет нуждающихся в жилых помещениях в случае, если не истек предусмотренный статьей 53 ЖК РФ срок. В соответствии с данной нормой продолжительность этого срока составляет не менее пяти лет со дня совершения гражданином намеренных действий, в результате которых он может быть признан нуждающимся в жилых помещениях.

Как следует из материалов дела, 13 мая 2005 года Ч. в качестве члена семьи был вселен матерью в принадлежащую ей на праве собственности двухкомнатную квартиру в Санкт-Петербурге общей площадью 45,4 кв.м. Данное обстоятельство подтверждено справкой о постоянной регистрации заявителя по указанному адресу, а также отсутствием соглашения с собственником об ограничении права пользования жилым помещением и сведений об ином месте жительства его в Санкт-Петербурге.

Поскольку право пользования жилым помещением было добровольно прекращено заявителем в установленном порядке 28 января 2013 года со снятием с регистрационного учета, уполномоченный орган правомерно отказал ему в принятии на учет нуждающихся в жилых помещениях в связи с намеренным ухудшением жилищных условий до истечения пятилетнего срока.

Утверждение заявителя о том, что он не вселялся в жилое помещение матери, опровергается фактом его регистрации по месту жительства по указанному адресу. Доказательственное значение этого факта вытекает из положений Закона РФ «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации».

Согласно статье 2 Закона под регистрацией по месту жительства подразумевается постановка гражданина РФ на регистрационный учет по месту жительства, то есть фиксация в установленном порядке органом регистрационного учета сведений о месте его жительства и нахождении в данном месте жительства. Следовательно, регистрация не устанавливает жилищные права и обязанности гражданина и не определяет их объем, но отражает факт его проживания в определенном месте, которое он по своей воле избрал в качестве места жительства. Этот вывод вытекает из самой процедуры регистрации, целью которой является лишь юридическое закрепление уже сложившихся между гражданами правоотношений.

В статье 3 Закона установлено, что в целях регистрации по месту жительства граждане РФ представляют заявления по форме, установленной федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, и иные документы, предусмотренные данным Законом и правилами регистрации и снятия граждан РФ с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах РФ.

Форма заявления о регистрации по месту жительства определена в приложении № 3 к «Административному регламенту представления Федеральной миграционной службой государственной услуги по регистрационному учету граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации», утвержденному приказом Федеральной миграционной службы от 11 сентября 2012 года № 288. Помимо информации о личности лица, подлежащего регистрации, и лица, предоставившего ему жилое помещение, иных необходимых для регистрации сведений, заявление предусматривает указание о вселении гражданина в предоставленное жилое помещение, подтверждаемое подписью лица, предоставившего жилое помещение.

Из приведенных правовых норм следует, что вселение гражданина в жилое помещение является обязательным условием для регистрации его по месту жительства, невыполнение которого является основанием для отказа в регистрации. Поскольку жилищное законодательство не регулирует процедуру вселения и не предусматривает способ и форму юридического закрепления этого факта, следует считать, что заявление Ч. о регистрации по месту жительства предполагает согласие матери на вселение в жилое помещение для проживания в качестве члена семьи собственника.

Согласно части 1 статьи 31 ЖК РФ к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с данным собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители собственника. Как разъясняется в подпункте «а» пункта 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 года № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации», для признания названных лиц, вселенных собственником в жилое помещение, членами его семьи достаточно установления только факта их совместного проживания с собственником в этом жилом помещении и не требуется установления фактов ведения ими общего хозяйства с собственником жилого помещения, оказания взаимной материальной и иной поддержки.

Поскольку заявитель в результате вселения в жилое помещение матери приобрел статус члена семьи собственника, указание в жалобе на то, что он не оплачивал расходы за проживание и не вел с ней общего хозяйства, правового значения не имеет. Что касается проживания с собственником, то оно предполагается совместным в силу вселения заявителя в принадлежащее собственнику жилое помещение, обладающему правом владения, распоряжения и пользования жилым помещением по своему усмотрению.

Вопреки доводу заявителя, пункт 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 года № 14 не исключает факт регистрации из числа доказательств по делу о жилищном споре и лишь предписывает судам оценивать его наряду с другими доказательствами.

Действительно, в разъяснениях, содержащихся в данном пункте, текстуально воспроизводится абзац второй статьи 3 Закона РФ «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» о том, что регистрация или отсутствие таковой не может служить основанием для ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией РФ, федеральными законами и законами субъектов РФ.

Однако, отказ ЗРУЖО был продиктован иными обстоятельствами, непосредственно связанными с жилищными условиями заявителя и его действиями по прекращению в одностороннем порядке права пользования жилым помещением, но не с регистрацией, как ошибочно полагал заявитель.

Кроме того, в судебном заседании установлено, что в 1980 году отец Ч. являлся военнослужащим и получил от Министерства обороны РФ двухкомнатную квартиру в Санкт-Петербурге на семью, включая заявителя. В результате передачи квартиры в общую долевую собственность ему и родителям в 1992 году Чудаков стал собственником 1/3 доли жилого помещения, составляющей 18,84 кв. м. общей площади.

Таким образом, в 2004 году Чудаков прибыл к новому месту службы Санкт-Петербург в качестве собственника части жилого помещения, в котором проживала его мать. Несмотря на принадлежащее ему безусловное право пользования жилым помещением, Ч. выбрал для проживания иное жилое помещение в Санкт-Петербурге, также принадлежащее его матери на праве собственности. Каких-либо доказательств, указывающих на вынужденный характер такого выбора, он в заявлении в суд и в апелляционной жалобе не привел.

Принимая во внимание, что Ч. в качестве члена семьи военнослужащего был обеспечен Министерством обороны РФ жилым помещением по установленной законом норме предоставления, принял участие в его приватизации, с 2004 года обладал правом пользования в другом жилом помещении в качестве члена семьи собственника, его заявление о том, что со дня прибытия в Санкт-Петербург в 2004 году он фактически проживал в других квартирах у различных лиц, не имеет правового значения. Его перемещение из одного жилого помещения в другое, обусловленное личными интересами, не сопровождалось прекращением принадлежащих ему жилищных прав, а поэтому его нежелание пользоваться этими правами не влечет юридических последствий. Эти действия Ч. не сопровождались регистрацией по новому месту жительства или по месту пребывания и заключением соответствующих соглашений, что свидетельствует о его желании сохранить существующие жилищные условия.

Принимая во внимание характер действий заявителя и правовые последствия, которые они повлекли, в том числе в виде обязательства государства по обеспечению его жилым помещением по основаниям
статьи 51 ЖК РФ и Федерального закона «О статусе военной служащих», суд первой инстанции правомерно расценил их, как намеренное ухудшение жилищных условий с целью принятия на учет нуждающихся в жилых помещениях.

Военнослужащий, реализовавший свое право на жилое помещение по договору социального найма в порядке, предусмотренном Федеральным законом «О статусе военнослужащих», и не представивший документы о его освобождении, не имеет права на повторное обеспечение жилым помещением.

Решением Западного регионального управления жилищного обеспечения (ЗРУЖО) Е. отказано в принятии на учет нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма, на основании п.2 ч.1 ст.54 Жилищного кодекса РФ в связи с представлением документов, не подтверждающих право состоять на соответствующем учете. В обоснование решения указано, что Еремеев в 1999 году, как военнослужащий, был обеспечен на четверых человек отдельной трехкомнатной квартирой по установленным нормам. В 2003 году заявитель после расторжения брака снялся с регистрационного учета и выехал из указанной квартиры, которая в дальнейшем была оформлена на его бывшую супругу. В связи с этим оснований для признания Е. нуждающимся в предоставлении еще одного жилого помещения от государства не имеется.

В заявлении в суд Е. просил признать указанное решение незаконным, обязать начальника ЗРУЖО отменить его и повторно рассмотреть его заявление о принятии на жилищный учет.

Решением гарнизонного военного суда заявление Е. было удовлетворено. В обоснование решения указано то, что в настоящее время заявитель создал другую семью. При этом он и члены его новой семьи жилым помещением для постоянного проживания не обеспечены.

Вместе с тем, указанное обстоятельство не имело правового значения для правильного разрешения дела.

В соответствии с п.2 ч.1 ст. 54 Жилищного кодекса РФ отказ в принятии граждан на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях допускается в случае, если представлены документы, которые не подтверждают право соответствующих граждан состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях.

Из материалов дела усматривается, что в 1999 году Е., как военнослужащему, и членам его семьи, состоящей из четырех человек, была предоставлена отдельная трехкомнатная квартира по установленным нормам.

Таким образом, государство в полной мере выполнило перед заявителем свою обязанность по обеспечению его надлежащим жильем, а Е. реализовал своё право на бесплатное получение от государства жилого помещения.

В 2003 году после развода заявитель снялся с регистрационного учета и выехал из квартиры в другую местность, оставив полученное от государства жилое помещение прежней семье. Воспользовавшись безразличным отношением Е., его бывшая жена оформила право на жилое помещение на свое имя.

Поскольку заявитель распорядился жилым помещением по своему усмотрению, это обстоятельство имело значение для дела и подлежало учету при определении жилищных прав Е. Необходимость в этом вытекает из анализа действующего законодательства, согласно которому, предоставляя военнослужащим гарантии обеспечения жильем для постоянного проживания (в собственность бесплатно или по договору социального найма), закон возлагает на государство обязанность по предоставлению им такого жилья только один раз. Исключений из этого правила для военнослужащих, обеспеченных жильем для постоянного проживания в период прохождения военной службы, законом не предусмотрено.

Согласно разъяснениям, изложенным в п.27 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2014 года №8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих», если военнослужащий реализовал свое право на жилое помещение по договору социального найма в порядке, предусмотренном Федеральным законом "О статусе военнослужащих", и не может представить документы о его освобождении, повторное обеспечение такого военнослужащего жилым помещением по договору социального найма осуществляется в общем порядке согласно нормам Жилищного кодекса РФ с учетом ранее полученного жилого помещения от федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, и других заслуживающих внимания обстоятельств.

Принимая во внимание, что Е. не представил в жилищный орган справку о сдаче жилого помещения и фактически утратил такую возможность, в принятии на жилищный учет ему отказано правомерно. Что касается новой семьи, то ее создание, само по себе, не влечет возникновения, изменения или прекращения жилищных правоотношений и это обстоятельство не указано в статье 51 ЖК РФ в качестве основания для признания граждан нуждающимися в жилых помещениях по договору социального найма.

В связи с тем, что суд неправильно применил нормы материального права, а выводы в решении не соответствуют обстоятельствам дела, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об отказе в удовлетворении заявления.

Добровольное прекращение военнослужащим права пользования жилым помещением в период, когда это право сохраняется за ним по закону, признано обстоятельством, исключающим возможность обеспечения его служебным жилым помещением в том же населенном пункте.

Решением гарнизонного военного суда удовлетворено заявление В. Суд признал незаконным и подлежащим отмене решение жилищной комиссии воинской части об отказе включить её в список на предоставление служебного жилого помещения.

Принимая данное решение, суд указал, что в силу части 2 статьи 99 ЖК РФ единственным условием предоставления военнослужащим служебного жилого помещения является отсутствие у них в собственности, пользовании или владении других жилых помещений в соответствующем населенном пункте.

Ленинградский окружной военный суд отменил решение по следующим основаниям.

Согласно пункту 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» в совокупности с частью 2 статьи 99 Жилищного кодекса Российской Федерации служебные жилые помещения предоставляются военнослужащим, не обеспеченным жилыми помещениями в соответствующем населенном пункте.

Вопреки выводам суда первой инстанции, собранные по делу доказательства свидетельствуют о том, что заявительница указанным в перечисленных нормах критериям отвечает не в полной мере.

Из материалов дела следует, что с 1989 года заявительница на правах члена семьи нанимателя проживала и была зарегистрирована в Санкт-Петербурге в трехкомнатной квартире общей площадью 57,54 кв. м. государственного жилищного фонда, нанимателем которой является ее дед.

23 июля 2012 года, сохраняя право пользования указанным жилым помещением, В. поступила на военную службу по контракту в воинскую часть, дислоцированную в том же населенном пункте.

Тогда же заявительница выехала из квартиры в другое жилое помещение в Санкт-Петербурге для проживания по договору найма, а 19 ноября 2013 года осуществила перерегистрацию с адреса места жительства на адрес воинской части.

Однако указанные обстоятельства не свидетельствуют о возникновении у нее права на служебное жилье в Санкт-Петербурге.

В соответствии с абзацем 11 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» за военнослужащими, обеспечиваемыми служебными жилыми помещениями (к числу которых относится заявительница), на первые пять лет военной службы по контракту (не считая времени обучения в военных профессиональных образовательных организациях или военных образовательных организациях высшего образования) сохраняется право на жилые помещения, занимаемые ими до поступления на военную службу.

Названное законоположение гарантировало заявительнице право пользования занимаемым жилым помещением до 23 июля 2017 года без каких-либо ограничений.

Таким образом, вопреки выводам суда первой инстанции, жилищная комиссия войсковой части пришла к обоснованному выводу об отсутствии у заявительницы права состоять в списках на предоставление служебного жилого помещения в Санкт-Петербурге.

Факт прекращения права пользования жилым помещением не имеет значения для данного дела, поскольку выезд В. в другое жилое помещение не был обусловлен ее перемещением по службе в иной населенный пункт. Изменение места жительства в пределах одного и того же населенного пункта само по себе не порождает у военнослужащего права на получение служебного жилого помещения.

Принимая во внимание, что В. добровольно отказалась от принадлежащего ей права пользования жилым помещением в Санкт-Петербурге путем расторжения в отношении себя договора социального найма, факт отсутствия жилого помещения не позволяет отнести её к категории граждан, указанных в части 2 статьи 99 ЖК РФ.

Как указано в статье 93 ЖК РФ, служебные жилые помещения предназначены для проживания граждан в связи с характером их трудовых отношений, в том числе в связи с прохождением службы. Таким образом, предоставление помещений специализированного жилищного фонда осуществляется с целью создания гражданину надлежащих бытовых условий в населенном пункте, в котором он выполняет трудовые или служебные обязанности и в котором не обеспечен жильем. Поскольку по месту прохождения военной службы заявительница была обеспечена государством жилым помещением, ее требование о предоставлении служебного жилого помещения в том же населенном пункте не подлежит удовлетворению, а направленные на достижение этой цели действия должны расцениваться как злоупотребление правом, что в силу части 2 статьи 10 ГК РФ является основанием для отказа в его защите. По своей сути, указанное право заявительница связывает не с отсутствием жилого помещения, а с фактом добровольного прекращения права пользования им, не предусмотренным частью 2 статьи 99 ЖК РФ в качестве условия для обеспечения гражданина служебным жилым помещением.

Таким образом, суд первой инстанции неправильно применил нормы материального права и пришел к выводам, которые не соответствуют обстоятельствам дела, что является основанием для отмены судебного решения.

Учитывая, что решение жилищного органа принято в пределах его компетенции, которую никто под сомнение не ставит, не противоречит закону и не нарушает права и свободы заявительницы, окружной военный суд на основании части 4 статьи 258 ГПК РФ принял новое решение об отказе в удовлетворении ее заявления.

При выяснении жилищных условий военнослужащих необходимо учитывать не только их фактическое содержание, но и действия самих военнослужащих, с которыми закон связывает возникновение жилищных прав и обязанностей.

В соответствии с приказом командующего войсками Западного военного округа К. был досрочно уволен с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями. Оспаривая данный приказ, заявитель указал в заявлении в суд, что он не обеспечен жилым помещением по месту прохождения службы и уволен без предоставления жилого помещение в избранном постоянном месте жительства.

Гарнизонный военный суд отказал в удовлетворении заявления на том основании, что после исключения из списков личного состава К. было предоставлено жилое помещение в Москве, которую он избрал для постоянного проживания. Полагая, что командованием были устранены негативные последствия нарушенного права заявителя при увольнении, суд сделал вывод об отсутствии достаточных оснований для отмены оспариваемого приказа.

Соглашаясь с окончательным выводом суда первой инстанции об отказе в удовлетворении заявления, Ленинградский окружной военный суд придал этому выводу новое содержание, указав следующее.

Как следует из материалов дела, К. по продолжительности военной службы свыше 10 лет и основанию увольнения относится к категории военнослужащих, которые в силу абзаца второго пункта 1 статьи 23 Федерального закона «О статусе военнослужащих» не могут быть уволены с военной службы без предоставления им жилых помещений без их согласия. При желании указанных военнослужащих получить жилое помещение не по месту увольнения с военной службы они обеспечиваются жилыми помещениями по избранному месту постоянного жительства в порядке, предусмотренном пунктом 14 статьи 15 данного закона.

Аналогичная правовая норма содержится в пункте 17 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы, утвержденного Указом Президента РФ от 16 сентября 1999 года № 1237. При этом в данном пункте уточнено, что при желании указанных военнослужащих получить жилые помещения не по месту дислокации воинской части они увольняются с военной службы и обеспечиваются жилыми помещениями в соответствии с законодательством РФ.

Решением Верховного Суда РФ от 20 июня 2007 года № ВКПИ07-30 пункт 17 статьи 34 названного Положения признан соответствующим закону. В решении отмечается, что норма закона, запрещающая увольнение военнослужащего до предоставления жилого помещения, должна применяться к военнослужащим, изъявившим желание получить жилое помещение по избранному ими после увольнения постоянному месту жительства в зависимости от обеспечения жилыми помещениями по установленным нормам по последнему месту военной службы. Иное толкование абзаца второго пункта 1 статьи 23 Федерального закона «О статусе военнослужащих» уравнивало бы в социальных гарантиях военнослужащих, не имеющих жилья, и военнослужащих, обеспеченных жильем, но выразивших желание изменить место жительства в связи с увольнением. Между тем из закона такое равенство не вытекает.

Следовательно, препятствий для увольнения военнослужащих, обеспеченных жилыми помещениями по месту военной службы, не имеется, поскольку за ними сохраняется право состоять на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий по избранному постоянному месту жительства.

Судом установлено, что перед увольнением с военной службы К. проходил её в воинской части, дислоцированной в Мурманской области, и выразил намерение получить жилое помещение в избранном месте жительства в Москве. Жилым помещением по месту службы он обеспечен не был. Таким образом, по этим формальным признакам К. не мог быть уволен с военной службы без обеспечения жилым помещением в Москве.

Вместе с тем, по смыслу абзаца второго пункта 1 статьи 23 Федерального закона «О статусе военнослужащих» и пункта 17 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы, который этим правовым нормам придается в упомянутом решении Верховного Суда РФ, факт отсутствия у военнослужащего жилого помещения по месту службы не является безусловным препятствием к увольнению. Как обстоятельство, имеющее значение для дела, оно в силу требований статьи 2 ГПК РФ должно быть не только установлено, но и подвергнуто всесторонней оценке в целях правильного рассмотрения и разрешения гражданского дела.

Согласно части 2 статьи 1 ГК РФ граждане приобретают и осуществляют свои гражданские права по своей воле и в своем интересе. В соответствии с частью 1 статьи 8 ГК РФ эти права наравне с обязанностями возникают из ряда оснований, в том числе действий самих граждан. В сфере жилищного законодательства перечень таких оснований установлен в статье 10 ЖК РФ, в которой определено, что жилищные права и обязанности возникают из закона и иных нормативных правовых актов, а также из действий участников жилищных правоотношений, которые хотя и не предусмотрены такими актами, но в силу общих начал и смысла жилищного законодательства порождают жилищные права и обязанности.

Следовательно, при выяснении жилищных условий военнослужащих по месту дислокации воинской части необходимо учитывать не только их фактическое содержание, но и действия самих военнослужащих, с которыми закон связывает возникновение жилищных прав и обязанностей.

Из исследованных в судебном заседании документов видно, что К. относится к категории военнослужащих, которые в силу абзаца 5 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» на весь период военной службы обеспечиваются только служебными жилыми помещениями.

Механизм реализации этого права определен в «Инструкции о предоставлении военнослужащим-гражданам Российской Федерации, проходящим военную службу по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, служебных жилых помещений», утвержденной приказом Министра обороны РФ от 30 сентября 2010 года № 1280. В соответствии с пунктом 2 Инструкции для получения служебного жилого помещения военнослужащие подают заявление по установленному образцу в структурное подразделение уполномоченного Министром обороны РФ органа, к которому прикладывают соответствующие документы по определенному перечню.

В заявлении в суд и в судебном заседании К. и его представитель не привели сведений о том, что он обращался в уполномоченный орган с просьбой о принятии на учет в целях обеспечения жилым помещением. В рапорте от 1 марта 2011 года, поданном до принятия командованием решения об увольнении его с военной службы, К. прямо заявил об отказе от получения жилого помещения по месту службы. Там же он указал, что ему были разъяснены положения приказа Министра обороны РФ от 30 сентября 2010 года № 1280, регулирующего вопросы обеспечения военнослужащих жилыми помещениями.

Из письменного сообщения директора муниципального казенного учреждения по запросу командира войсковой части следует, что в период с 2004 года К. по вопросу предоставления жилого помещения на условиях социального, служебного или иного вида найма, а также по вопросу постановки на учет нуждающихся в улучшении жилищных условий по территориальному округу Гаджиево и администрации ЗАТО Александровск не обращался. Полномочия указанного органа по обеспечению военнослужащих жилыми помещениями определены Законом РФ от 14 июля 1992 года № 3297-1 «О закрытом административно-территориальном образовании» и постановлением Правительства РФ от 3 декабря 2009 года № 988 «О распространении действия Положения об обеспечении особого режима в закрытом административно-территориальном образовании, на территории которого расположены объекты Министерства обороны Российской Федерации, на закрытое административно-территориальное образование Александровск Мурманской области».

Наличие жилых помещений в распоряжении администрации ЗАТО, которые могли быть предоставлены К., подтверждено решением Мурманского гарнизонного военного суда от 15 мая 2014 года по его заявлению об оспаривании отказа командира войсковой части в выплате денежной компенсации за поднаем жилого помещения. Данное решение вступило в законную силу. Исходя из положений части 2 статьи 61 ГПК РФ, данное обстоятельство является обязательным для суда и не подлежит доказыванию вновь при разрешении настоящего дела, в котором участвуют те же лица.

Приведенные данные, которые не оспариваются в апелляционной жалобе, свидетельствуют о том, что, несмотря на имеющуюся реальную возможность К. по своей воле не воспользовался правом на служебное жилое помещение и в период прохождения военной службы до начала процедуры увольнения заявил о нежелании получать его. Вместе с тем в многочисленных рапортах и в ходе личных бесед с командованием К. постоянно обращал внимание командования на факт необеспеченности его служебным жильем как на обстоятельство, препятствующее увольнению с военной службы до получения жилого помещения в избранном месте жительства.

Поскольку К. путем отказа от права на жилое помещение преднамеренно создал условия, которые с формальной точки зрения препятствовали своевременному увольнению его с военной службы, и использовал их в своих личных целях, действия заявителя следует квалифицировать как злоупотребление правом. В силу части 2 статьи 10 ГК РФ такое злоупотребление является основанием для отказа в судебной защите права. По этой причине следует признать несостоятельной ссылку К. на факт необеспеченности его жилым помещением по месту прохождения военной службы, как на повод для отмены приказа об увольнении с военной службы.

Кроме того, следует учесть, что в соответствии с пунктом 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 года № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих» вывод о незаконности оспариваемых действий, решений (бездействия) может быть сделан судом лишь в случае существенного несоблюдения установленного порядка. Исходя из того, что право на получение жилого помещения в избранном месте жительства возникло у заявителя исключительно в связи с увольнением с военной службы, суд первой инстанции сделал правильный вывод о несущественном характере нарушения его прав и свобод. При этом он правомерно исходил из того, что надлежащее жилое помещение в Москве было распределено К. до издания приказа об увольнении и предоставлено спустя непродолжительное время после исключения из списков личного состава на основании решения уполномоченного жилищного органа.

В силу пункта 3 статьи 15 Федерального закона «О статусе военно­служащих» регистрация по адресу воинской части не является безусловным основанием для возникновения у военнослужащего права на служебное жилое помещение.

Удовлетворяя заявление К., гарнизонный военный суд признал незаконным решение Западного регионального управ­ления жилищного обеспечения Министерства обороны РФ (ЗРУЖО) об отка­зе включить его в список военнослужащих на предоставление служебных жилых помещений, и обязал структурное подразделение упол­номоченного органа повторно рассмотреть его заявление о принятии на жилищный учет в Санкт-Петербурге.

Принимая данное решение, суд указал на неправильное применение ЗРУЖО положений части 4 статьи 31 ЖК РФ, так как заяви­тель после окончания военно-учебного заведения убыл для прохождения военной службы в другую местность - г. Калининград и лишь затем возвра­тился в Санкт-Петербург, в сентябре 2011 года снялся с регистрационного учета, не поддерживает семейные отношения с матерью, проживает отдельно от нее на условиях найма. В марте 2014 года заявитель заключил брак и вместе с супругой зарегист­рирован по адресу воинской части.

При этом суд не учел иные обстоятельства, имеющие существенное значение для дела.

Согласно пункту 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе воен­нослужащих» и части 2 статьи 99 Жилищного кодекса Российской Федерации служебные жилые помещения предоставляются военнослужащим, не обеспеченным жилыми помещениями в соответст­вующем населенном пункте.

Вопреки выводам суда первой инстанции, заявитель к числу таких военнослужащих не относится, поскольку обеспечен жилым помещением по месту военной службы.

Из материалов дела следует, что мать заявителя гр-ка К. в 2000 году приобрела в Санкт-Петербурге в собственность трехкомнатную квартиру общей площадью 66,9 кв. м. В том же году заявитель в несовершеннолетнем возрасте был вселен в нее без каких-либо ограничений в пользовании. 1 августа 2006 года он поступил в Военно-морской институт радиоэлектроники, который окончил 25 июня 2011 года с присвоением воинского звания лейтенант. С момента окончания военно-учебного заведения и до настоящего времени заявитель проходит военную службу в Санкт-Петербурге.

При таких обстоятельствах, на основании абзаца 11 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» за заявителем вплоть до 25 июня 2016 года сохраняется право пользования жилым по­мещением, расположенным по месту его военной службы, которое он за­нимал до поступления в военно-учебное заведение.

В соответствии с названной нормой закона за военнослужащими, обеспечиваемыми служебными жилыми помещениями, на первые пять лет военной службы по контракту (не считая времени обучения в военных профессиональных образовательных организациях или военных образова­тельных организациях высшего образования) сохраняется право на жилые помещения, занимаемые ими до поступления на военную службу.

Факты выезда из указанного жилого помещения и снятия с регистра­ционного учета после окончания военно-учебного заведения в сентябре 2011 года с последующей регистрацией по адресу воинской части, а также связанное с этим прекращение семейных отношений с собственником жи­лого помещения, на которых основано судебное решение, правового зна­чения в данном случае не имеют.

Приведенные обстоятельства не поименованы в абзаце 11 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» в качестве исключений из общего правила и, как следствие, не могут препятствовать реализации законодательно установленной гарантии пользования кварти­рой без ограничения со стороны собственника.

В результате правила статьи 31 ЖК РФ о правах членов семьи соб­ственников жилых помещений должны применяться в отношении военно­служащих в совокупности с положениями абзаца 11 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», устанавливающих для них дополнительные гарантии, обусловленные спецификой прохождения военной службы, связанной, в том числе, с их возможными перемещения­ми.

Таким образом, правом на обеспечение в том же населенном пункте служебным жилым помещением заявитель не обладает.

В силу пункта 3 статьи 15 Федерального закона «О статусе военно­служащих» сама по себе регистрация по адресу воинской части не является обстоятельством, порождающим право на служебное жилое помещение. Напротив, она возможна в качестве дополнительной гарантии наряду с обеспечением служебными жилыми помещениями в отношении военно­служащих, прибывших на новое место военной службы, в котором у них отсутствуют жилые помещения для постоянного проживания.

Следовательно, регистрация заявителя по адресу воинской части, осуществленная с 15 сентября 2011 года без законных оснований ввиду наличия в Санкт-Петербурге жилого помещения для постоянного прожи­вания, неправомерно определена судом первой инстанции одним из пово­дов для его обеспечения жильем специализированного жилого фонда.

Также ошибочно указан судом в качестве юридически значимого об­стоятельства факт выезда К. в Калининград после окончания 25 июня 2011 года военно-учебного заведения.

Согласно выпискам из послужного списка и объяснениям заявителя, данный выезд связан лишь с тем, что К. изначально был направлен в распоряжение командующего Балтийским флотом не для прохождения военной службы, а для назначения на воин­скую должность. После использования предоставленного по окончании обучения основного отпуска он прибыл в Калининград, где уже 2 августа 2011 года получил назначение на первичную офицерскую воинскую долж­ность в Ленинградскую военно-морскую базу, дислоцированную в Санкт-Петербурге.

Таким образом, К. в Калининграде военную службу не проходил. Более того, его снятие с регистрации в принадлежащем матери жилом помещении последовало лишь 15 сентября 2011 года, то есть уже после состоявшегося назначения для прохождения военной службы в Санкт-Петербург. В период краткосрочного выезда в Калининград заяви­тель ни юридически, ни фактически право пользования жилым помещени­ем в Санкт-Петербурге не утрачивал.

Ссылки суда первой инстанции на проживание заявителя на услови­ях найма в иных жилых помещениях, основанное на содержании соответствующих догово­ров, как на основание для удовлетворения заявленных требований, являются необоснованными.

Законодательство Российской Федерации не обязывает граждан проживать в тех жилых помещениях, которыми они вправе пользоваться на законных основаниях.

Так, пунктом 1 статьи 9 Гражданского кодекса Российской Федера­ции установлено право граждан по своему усмотрению осуществлять при­надлежащие им гражданские права.

Однако свободное распоряжение принадлежащими гражданам пра­вами на жилые помещения в форме отказа от их фактической реализации не порождает обязанность государства оказывать таким гражданам содей­ствие в вопросах жилищного обеспечения. Соответствующее содействие оказывается только фактически нуждающимся в нем лицам.

К тому же, в нарушение статей 154, 424, 671, 674 ГК РФ представ­ленный заявителем договор найма жилого помещения от 25 января 2013 года не подписан нанимателем и в нем отсутствует одно из существенных условий - цена договора (плата за наем). Кроме того, адрес предоставлен­ного в наем жилого помещения, которое в силу статьи 673 ГК РФ является объектом договора, сокращен до объема, не позволяющего идентифициро­вать его местонахождение.

В результате данный договор ошибочно положен судом первой ин­станции в основу судебного решения в качестве достоверного доказатель­ства о проживании заявителя в другом жилом помещении

При таких обстоятельствах окружной военный суд отменил решение в связи с неправильным применением норм материального права и неправильным определением обстоятельств, имеющих значение для дела с принятием нового решения об отказе в удовлетворении заяв­ленных требований.

ВОПРОСЫ ПРОХОЖДЕНИЯ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ.

Действия военнослужащего, уклонявшегося от выполнения обязанности по своевременному получению вещевого довольствия, расценено судом как злоупотребление правом, которое в силу части 2 статьи 10 ГК РФ является основанием для отказа в его защите.

Установив, что на день исключения из списков личного состава части Н. в нарушение требований пункта 16 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы не был обеспечен положенным вещевым имуществом, гарнизонный военный суд обязал соответствующее должностное лицо восстановить его списках личного состава до полного обеспечения положенными видами довольствия.

Вместе с тем, делая вывод о незаконности действий должностного лица по исключению заявителя из списков части, суд не установил причину, по которой заявителю не было выдано вещевое довольствие, и не дал оценки иным обстоятельствам, имеющим значение для дела.

Из материалов дела усматривается, что в ходе беседы перед увольнением в мае 2013 года, Н. просил обеспечить его положенными видами довольствия. С этой целью до исключения заявителя из списков личного состава на его имя была оформлена накладная. Однако, Н. отказался получать её и на вещевой склад не прибывал, хотя положенное ему вещевое имущество имелось в полном объеме. Указанные обстоятельства подтверждены документами вещевой службы части, объяснениями должностных лиц и комиссионным актом, которым был засвидетельствован факт отказа заявителя от получения накладной. Однако, они не были приняты судом во внимание.

Кроме того, суд не учел предписания пункта 37 «Порядка вещевого обеспечения в Вооруженных Силах Российской Федерации на мирное время», утвержденного приказом Министра обороны РФ от 14 августа 2013 № 555, согласно которому военнослужащие по контракту обязаны своевременно получать положенное вещевое имущество на складе воинской части, своевременно прибывать на специализированные предприятия (в ателье) для оформления индивидуальных заказов на пошив, примерки и за получением исполненных заказов.

По делу установлено, что задолженность по вещевому имуществу перед заявителем образовалась за период с 2008 года. Никаких сведений о том, что в последующие годы он прибывал на вещевой склад и обращался к командованию с просьбой об обеспечении вещевым имуществом, в материалах дела не содержится. Причины, по которым он в течение длительного периода времени не получал вещевое имущество на складе, Н. в заявлении в суд, а его представитель в судебном заседании не указали.

При таких обстоятельствах действия заявителя, уклонявшегося от выполнения обязанности по своевременному получению вещевого довольствия, следовало расценивать как злоупотребление правом, которое в силу части 2 статьи 10 ГК РФ является для суда основанием для отказа в защите права. Вместо этого, суд первой инстанции без приведения убедительных мотивов сделал вывод о незаконности действий командования, исходя только из факта исключения Н. из списков лично состава без обеспечения вещевым довольствием.

Не были приняты судом во внимание и разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, изложенные в пункте 25 постановления от 10 февраля 2009 года № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих» о том, что о незаконности оспариваемых решений, действий (бездействия) может свидетельствовать лишь существенное несоблюдение установленного порядка.

Исходя из характера действия командования по созданию необходимых условий для обеспечения заявителя вещевым довольствием и поведения Н., оснований для вывода о существенном нарушении процедуры его исключения из списков личного состава части у суда не имелось.

Поскольку выводы суда первой инстанции, изложенные в решении, не соответствовали обстоятельствам, имеющим значение для дела, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об отказе в удовлетворении заявления.

Согласно п. 6 ст. 15 Положения о порядке прохождения военной службы при невозможности одновременного назначения супругов-военнослужащих на воинские должности в пределах одного населенного пункта (гарнизона) и в случае отказа от увольнения с военной службы одного из них перевод к новому месту военной службы не производится.

В соответствии с приказом начальника Службы в г. Костомукша Пограничного управления ФСБ России по Республике Карелия Н. назначен на равную должность фельдшера отделения мобильных действий с местом дислокации отделения в п.г.т. Калевала Республики Карелия. Оспаривая приказ, заявитель указал, что он повлечет его переезд в другой населенный пункт. Вместе с тем, его супруга, также являющаяся военнослужащей, находится в отпуске по уходу за ребенком, в связи с чем вопрос о её переводе к новому месту службы не может быть решен в данный момент. Согласия на служебный перевод он не давал.

Гарнизонный военный суд отказал в удовлетворении заявления, исходя из того, что назначение заявителя на равную воинскую должность произведено по служебной необходимости в пределах одной воинской части, а поэтому его согласие не требуется. Действие пункта 6 статьи 15 Положения о порядке прохождения военной службы на заявителя не распространяются.

Однако такой вывод является ошибочным.

В соответствии с п. 2 ст. 15 Положения о порядке прохождения военной службы военнослужащий, проходящий военную службу по контракту, может быть переведен к новому месту военной службы по служебной необходимости с назначением на равную воинскую должность.

Перевод данного военнослужащего к новому месту военной службы с назначением на равную воинскую должность производится без его согласия, за исключением перечисленных в данной норме Положения случаев.

Из текста оспариваемого приказа усматривается, что в отношении Н. произведено не только назначение на равную воинскую должность, при котором, действительно, согласие военнослужащего не требуется, но и перевод к месту дислокации группы материально-технического обеспечения.

При этом местом дислокации группы материально-технического обеспечения является другой населенный пункт, находящийся на расстоянии более 70 км. от прежнего места службы Н., в другом административном районе республики Карелия.

Очевидно, что такое назначение предполагает смену места жительства заявителя и членов его семьи.

Данное обстоятельство не отрицалось и руководством Службы.

Вместе с тем, согласно п. 6 ст. 15 Положения, если при переводе военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, к новому месту военной службы меняется место жительства его семьи, а жена (муж) этого военнослужащего также проходит военную службу по контракту, то одновременно с принятием решения о переводе военнослужащего к новому месту военной службы решается вопрос о переводе в данную местность его жены (мужа).

При невозможности одновременного назначения супругов-военнослужащих на воинские должности в пределах одного населенного пункта (гарнизона) и в случае отказа от увольнения с военной службы одного из них перевод к новому месту военной службы не производится.

Данная правовая норма соответствует ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4 ноября 1950 г.) и, как правильно отметил автор апелляционной жалобы, является гарантией соблюдения прав супругов-военнослужащих на совместное проживание.

Материалами дела подтверждается, что Н. имеет семью (жена и 5 детей), с которой проживает вместе по прежнему месту службы в п.г.т.Пяозерский.

Жена заявителя также является военнослужащей, проходящей военную службу по контракту. В настоящее время она находится в отпуске по уходу за ребенком.

С учетом отдаленности нового места службы перевод заявителя к этому месту службы влечет изменение места жительства его семьи.

Поскольку жена заявителя также проходит военную службу по контракту, то одновременно с принятием решения о переводе Н. к новому месту военной службы должен быть решен и вопрос о переводе в данную местность его жены.

Из материалов дела, в том числе и объяснений руководства Службы и его представителя, видно, что в настоящее время вопрос о переводе жены заявителя к новому месту службы мужа решен быть не может.

Согласно п. 6 ст. 15 Положения при невозможности одновременного назначения супругов-военнослужащих на воинские должности в пределах одного населенного пункта (гарнизона) и в случае отказа от увольнения с военной службы одного из них перевод к новому месту военной службы не производится.

Вопреки выводам суда первой инстанции применение данного требования Положения не зависит от того, осуществлялся ли такой перевод в другую часть или в пределах одной части, поскольку такого условия ст.15 Положения не содержит.

Значимыми обстоятельствами в данном случае являются необходимость смены места жительства в связи с переводом одного из супругов-военнослужащих, возможность одновременного их назначения на воинские должности в пределах одного населенного пункта (гарнизона) и отказ от увольнения с военной службы одного из них.

Поскольку оспариваемый заявителем перевод влечет за собой изменение места жительства его семьи, у командования отсутствовала возможность одновременного назначения заявителя и его жены на воинские должности в пределах одного населенного пункта (гарнизона) и никто из них не выразил желания уволиться с военной службы, приказ начальника Службы о переводе Н. к новому месту службы не отвечал требованиям закона.

Кроме того, назначение заявителя на должность фельдшера отделения мобильных действий, с местом дислокации в п.г.т. Калевала применительно к требованиям п.6 ст.15 Положения не может рассматриваться как перевод в пределах одного гарнизона, поскольку по смыслу названной статьи гарнизон - это воинские части, расположенные в одном населенном пункте или нескольких близлежащих населенных пунктах и в ограниченном районе вокруг них (местный гарнизон, ст.1 Устава гарнизонной и караульной служб ВС РФ).

При таких данных решение суда первой инстанции об отказе в удовлетворении требований заявителя противоречит приведенным нормам материального права.

Поскольку суд первой инстанции правильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела, но неправильно применил нормы материального права, Ленинградский окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об удовлетворении заявления.

Сдача военнослужащим дел и должности в отсутствие приказа об освобождении от воинской должности действующим законодательством не предусмотрена и, как следствие, основанием для ограничения его прав служить не может.

Решением гарнизонного военного суда отказано в удовлетворении заявления Ч. о признании незаконными приказа командующего войсками Западного военного о сдаче им дел и должности с 4 октября 2013 года.

Принимая данное решение, суд посчитал, что оспариваемый приказ издан для оформления процедуры, направленной на обеспечение сохранности вверенного военного имущества и иные, не связанные с реализацией прав военнослужащего, цели. Кроме того, в решении указано, что заявитель к материальной ответственности по результатам сдачи дел и должности не привлекался, а действия, связанные с нарушением права на выплату денежного довольствия и с зачислением в распоряжение не оспаривал.

Однако, это решение противоречит нормам материального права, а выводы суда, изложенные в решении, не соответствуют обстоятельствам гражданского дела.

Действительно, в соответствии со статьями 90-92 Устава внутренней службы ВС РФ, пунктами 194-222 Руководства по войсковому (корабельному) хозяйству в Вооруженных Силах Российской Федерации, утвержденного приказом МО РФ от 27 августа 2012 года № 2222, сдача дел и должности является не правом, а обязанностью военнослужащего и направлена на передачу закрепленных за ним личного состава, вооружения, военной техники, другого военного имущества, материальных средств, документации.

Между тем названные обстоятельства не свидетельствуют о том, что сам по себе факт сдачи военнослужащим дел и должности не затрагивает его права.

В соответствии с частью 28 статьи 2 Федерального закона «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» при нахождении в распоряжении военнослужащим выплачивается ограниченный объем включенных в состав денежного довольствия выплат (оклад по воинскому званию, оклад по последней занимаемой воинской должности и ежемесячная надбавка за выслугу лет).

По общему правилу, установленному пунктом 38 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного приказом МО РФ от 30 декабря 2011 года № 2700, военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, ежемесячные дополнительные выплаты выплачиваются со дня вступления в исполнение (временное исполнение) обязанностей по воинской должности и по день освобождения от исполнения обязанностей по занимаемой (временно исполняемой) воинской должности (сдачи дел и должности).

Таким образом, день сдачи дел и должности является юридически значимым фактом, влекущим прекращение выплаты военнослужащим ежемесячных дополнительных выплат, о чем в отношении Ч. прямо указано в оспариваемом приказе командующего войсками Западного военного округа.

В частности, названным приказом заявителю с 4 октября 2013 года прекращена выплата ежемесячных надбавок за работу со сведениями, составляющими государственную тайну, в размере 30 процентов, за классную квалификацию (квалификационную категорию) в размере 5 процентов и за особые условия военной службы в размере 90 процентов.

Вопреки выводам суда первой инстанции, представитель заявителя в своих объяснениях в судебном заседании указывал на нарушение оспариваемым решением права своего доверителя на получение денежного довольствия в полном объеме.

Оценив законность оспариваемого решения, окружной военный суд нашел его противоречащим требованиям законодательства о военной службе.

Согласно пунктам 1 и 4 статьи 42 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» военнослужащий проходит военную службу на воинской должности за исключением случаев нахождения в распоряжении командира (начальника) и других установленных федеральными законами и нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации случаях. В частности, такие случаи предусмотрены статьями 13, 18 и 19 Положения о порядке прохождения военной службы.

В соответствии с частью 1 статьи 43 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» и статьей 14 Положения о порядке прохождения военной службы соответствующее изменение правового статуса военнослужащего, ранее занимавшего воинскую должность, оформляется приказом полномочного должностного лица об освобождении военнослужащего от воинской должности.

Именно такой приказ является правовым основанием для сдачи военнослужащим дел и должности. Сдача военнослужащим дел и должности в отсутствие приказа об освобождении от воинской должности действующим законодательством не предусмотрена и, как следствие, основанием для ограничения его прав служить не может.

Сам по себе факт окончания в воинской части организационно-штатных мероприятий, на который сослался суд первой инстанции, без принятия индивидуального решения об освобождении от воинской должности конкретного военнослужащего не является юридически значимым обстоятельством.

Как следует из материалов гражданского дела, Ч. освобожден от занимаемой воинской должности приказом командующего войсками Западного военного округа от 28 ноября 2013 года, то есть гораздо позднее решения о сдаче им дел и должности.

Более того, согласно пункту 197 Руководства по войсковому (корабельному) хозяйству в Вооруженных Силах Российской Федерации срок приема (сдачи) дел и должности лицами, отвечающими за ведение хозяйственной деятельности, устанавливается с момента подписания приказа командира соединения (воинской части) о приеме (сдаче) дел и должности.

Из материалов дела усматривается, что только 24 октября 2013 года приказом командира воинской части была назначена комиссия по приему у заявителя имущества техники связи в рамках процедуры сдачи им дел и должности, а соответствующий акт утвержден 26 октября того же года.

Приведенные обстоятельства подтверждают, что 4 октября 2013 года не только юридически, но и фактически не является датой сдачи Ч. дел и должности.

При таких обстоятельствах, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение, признав оспариваемый приказ незаконным и необоснованным, нарушающим права заявителя на получение денежного довольствия с учетом дополнительных выплат, и возложив на должностное лицо обязанность перенести день сдачи заявителем дел и должности на 28 ноября 2013 года, когда заявитель был фактически освобожден от воинской должности.

Наличие решения суда о восстановлении военнослужащего в списках личного состава не является препятствием для оспаривания нового приказа об исключении его из указанных списков в случае нарушения командованием требований, предусмотренных пунктом 16 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы.

Г. обратился в суд с заявлением, в котором просил признать незаконным приказ командира воинской части об исключении его из списков личного состава части, поскольку он не был обеспечен денежным довольствием и вещевым имуществом. Заявитель просил восстановить его в списках личного состава части до полного обеспечения положенными видами довольствия.

Гарнизонный военный суд отказал в удовлетворении заявления. При этом суд указал, что настоящее обращении Г. в суд обусловлено лишь неисполнением предыдущего решения суда от 7 мая 2013 года, согласно которому заявитель должен быть обеспечен денежным довольствием и вещевым имуществом.

Однако такой вывод является ошибочным.

Решением гарнизонного военного суда от 7 мая 2013 года признан незаконным приказ Министра обороны Российской Федерации от 24 декабря 2012 года в части исключения Г. из списков личного состава войсковой части с 31 января 2013 года.

Основанием для такого решения послужили необеспечение заявителя вещевым имуществом и неполное обеспечение денежным довольствием.

На Министра обороны Российской Федерации возложена обязанность отменить названный выше приказ, восстановить Г. в списках личного состава части до полного обеспечения всеми положенными видами довольствия, а на командира воинской части обязанность по обеспечению его вещевым имуществом по установленным нормам до дня исключения из списков личного состава войсковой части.

Таким образом, суд признал совокупность указанных обстоятельств – необеспечение денежным довольствием и вещевым имуществом - существенным нарушением порядка исключения заявителя из списков личного состава части, без устранения которых исключение Г. из списков личного состава части является невозможным в силу прямого противоречия требованиям п.16 ст.34 Положения о порядке прохождения военной службы.

После вступления указанного решения в законную силу и восстановления Г. в списках личного состава части командир воинской части издал 4 октября 2013 года приказ об исключении заявителя из списков личного состава части с 26 ноября 2013 года.

Издание этого приказа является отдельным действием командира воинской части по осуществлению властных полномочий по отношению к заявителю и не связано с исполнением решения суда от 7 мая 2013 года.

Поэтому этот приказ подлежал самостоятельному обжалованию в порядке главы 25 ГПК РФ.

Согласно ст. 249 ГПК РФ обязанность по доказыванию законности оспариваемых решений, действий (бездействия) органов государственной власти, должностных лиц возлагается на лиц, которые приняли оспариваемые решения или совершили оспариваемые действия (бездействие).

Однако эта обязанность командиром воинской части в должной мере выполнена не была. Никаких доказательств надлежащего обеспечения заявителя при исключении из списков личного состава части положенными видами довольствия он в суд не представил.

Согласно сообщению руководителя ЕРЦ причитающееся заявителю денежное довольствие в полном размере было выплачено лишь 23 июня 2014 года.

В соответствии с п.16 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы военнослужащий, уволенный с военной службы, на день исключения из списков личного состава воинской части должен быть полностью обеспечен установленным денежным довольствием, продовольственным и вещевым обеспечением. До проведения с военнослужащим всех необходимых расчетов он из списков личного состава воинской части без его согласия не исключается.

Таким образом, исключение заявителя из списков личного состава части с 26 ноября 2013 года не соответствовало требованиям п.16 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы.

Вместе с тем, выплата заявителю 23 июня 2014 года в полном размере денежного довольствия устранило наиболее существенное нарушение порядка его исключения из списков личного состава части.

Что касается обеспечения заявителя вещевым имуществом, то задолженность по этому виду довольствия составила за период немногим более года.

Сам заявитель после вынесения судом 7 мая 2013 года решения об обеспечении его вещевым имуществом исполнительный лист не получал и к исполнению его не предъявлял.

Поэтому неполное обеспечение Г. вещевым имуществом при исключении его из списков личного состава части с учетом приведенных выше выводов не могло являться основанием для восстановления заявителя в таких списках.

Согласно разъяснениям, изложенным в п. 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 года № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих», о незаконности оспариваемых решений, действий свидетельствует лишь существенное несоблюдение установленного порядка.

По смыслу закона, восстановление военнослужащего в списках личного состава воинской части производится в случае, если устранить допущенные нарушения его прав и законных интересов иным способом не представляется возможным, а последствия, которые повлекло нарушение прав уволенного военнослужащего должны соотноситься с выгодой, которую военнослужащий приобретает после восстановления на службе с выплатой денежного довольствия за период пребывания вне службы.

На основании изложенного, окружной военный суд отменил решение в части и исходя из принципов разумности и адекватности возмещения причиненного вреда, а также общеправового принципа недопущения злоупотребления правом, возложил на должностное лицо обязанность перенести дату исключения заявителя из списков личного состава части на 23 июня 2014 года, т.е. на день, когда заявителю было выплачено денежное довольствие.

Денежное довольствие военнослужащих.

Размер надбавки за сложность и значимость выполняемых задач, установленной подчиненным, не может служить критерием определения размера этой надбавки их начальнику, поскольку такая зависимость законодательством не определена.

З. обратился в военный суд с заявлением, в котором просил признать незаконными и обязать отменить приказы начальника Службы в городе Выборге Пограничного управления ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области (далее – Служба) об установлении ему в первом и втором кварталах 2014 года ежемесячной надбавки за особые достижения в службе в размере 5% и обязать начальника Службы установить эту надбавку в размере 50%.

В обоснование своих требований он указал, что данная надбавка не могла быть установлена ему в размере меньшем, чем установлена его подчиненным.

Поскольку при установлении размера этой надбавки начальником Службы учитывалось наличие у него неснятых дисциплинарных взысканий, за которые ему уже была уменьшена надбавка за добросовестное исполнение обязанностей военной службы, уменьшение размера оспариваемой надбавки заявитель считает нарушением его прав.

Решением гарнизонного военного суда требования заявителя удовлетворены частично.

Согласившись с доводами заявителя о том, что размер требуемой З. надбавки не может быть менее размера, установленного его подчиненным, оспариваемые приказы начальника Службы в части, касающейся установления З. ежемесячной надбавки за особые достижения в службе в размере 5% суд признал незаконными, а на начальника Службы возложена обязанность отменить их и рассмотреть вопрос об установлении названной надбавки заявителю в размере не менее 47% в первом квартале 2014 года и в размере не менее 45% во втором квартале 2014 года.

В удовлетворении требования З. об установлении этой надбавки в размере 50% отказано, поскольку полномочиями определения конкретного размера надбавки наделено должностное лицо - начальник Службы в г. Выборге, а не суд.

Однако этот вывод основан на неверном применении норм материального права.

В соответствии со ст. 12 Федерального закона «О статусе военнослужащих», военнослужащие обеспечиваются денежным довольствием в порядке и в размерах, установленных Федеральным законом «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат», иными федеральными законами, нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации, федеральных органов исполнительной власти и иных федеральных государственных органов.

Федеральным законом от 7 ноября 2011 года № 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» установлено, что денежное довольствие военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, состоит из месячного оклада в соответствии с присвоенным воинским званием и месячного оклада в соответствии с занимаемой воинской должностью, которые составляют оклад месячного денежного содержания военнослужащего, и из ежемесячных и иных дополнительных выплат.

На основании ч. 20 ст. 2 того же Федерального закона, военнослужащим устанавливается ежемесячная надбавка за особые достижения в службе в размере до 100% оклада по воинской должности. Правила выплаты указанной ежемесячной надбавки определяются руководителем федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по выработке и реализации государственной политики, нормативно-правовому регулированию в области обороны, руководителями иных федеральных органов исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба.

В соответствии с данной нормой закона 28 декабря 2012 года директором ФСБ РФ были утверждены Правила выплат военнослужащим ежемесячной надбавки за особые достижения в службе, изложенные в приказе №681/ДСП.

Согласно п. 2 Правил, одним из оснований для установления ежемесячной надбавки является сложность и значимость выполняемых задач.

Выплата ежемесячной надбавки, как указано в п. 4 Правил, производится на основании приказа соответствующего должностного лица, имеющего право издания приказов по личному составу. При этом в разделе II Правил изложены особенности выплаты ежемесячной надбавки военнослужащим за сложность и значимость выполняемых задач. Так, в нём определено, что надбавка устанавливается на определённый срок, но не более чем на один год, исходя из сложности и значимости выполняемых задач, в размере до 100 процентов. Выплата надбавки производится со дня назначения на воинскую должность и прекращается со дня, следующего за днём освобождения от воинской должности.

Как следует из приказа ФСБ №344/ДСП от 17 июля 2010 года, начальники подразделений пограничных управлений ФСБ России, штатами которых предусмотрены подразделения кадров, имеют право издавать приказы по личному составу.

В судебном заседании установлено, что начальник Службы в г. Выборге, который имеет полномочия издавать приказы по личному составу, установил З. в соответствующих приказах ежемесячную надбавку за особые достижения в службе (за сложность и значимость выполняемых задач) на первый и второй кварталы 2014 года в размере 5% от должностного оклада.

При этом он исходил из того, что такой размер надбавки был предложен непосредственным начальником заявителя - заместителем начальника Службы в г. Выборге - начальником отдела МТО, который оценил результаты его служебной деятельности и отношение к исполнению своих обязанностей.

Из служебной карточки З. и анализа его работы по итогам первого квартала 2014 года следует, что он имел нарекания по службе и дисциплинарные взыскания, что заявителем не оспаривалось.

Признавая оспариваемые приказы начальника Службы незаконными, гарнизонный суд указал, что наличие у военнослужащего взысканий, а также качество исполнения им своих обязанностей не подлежали учету при определении размера указанной надбавки, так как такие критерии не оговорены в приказе ФСБ от 28 декабря 2012 года №681/ДСП.

Суд пришел к выводу о том, что поскольку подчиненным заявителя была установлена надбавка за сложность и значимость выполняемых задач в первом и втором кварталах 2014 года размере 47% и 45 % соответственно, оснований для установления З. надбавки в меньшем размере, нежели его подчинённым, у начальника Службы не имелось.

Между тем, определение конкретного размера спорной надбавки отнесено к полномочиям начальника Службы, как должностного лица, имеющего право издавать приказы по личному составу и суд не вправе подменять своим решением его компетенцию.

Поскольку по смыслу ч. 20 ст. 2 Федерального закона «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» данная надбавка по своему характеру является надбавкой стимулирующего характера, вопреки выводам суда первой инстанции, определение ее размера напрямую зависит от отношения военнослужащего к исполнению служебных обязанностей и наличия у него упущений по службе.

Судом было установлено, что оспариваемые приказы начальником Службы были изданы на основе предложений непосредственного начальника заявителя, оценившего результаты служебной деятельности З. и его отношение к исполнению своих обязанностей, факты нареканий по службе и наличия дисциплинарных взысканий у заявителя как в третьем квартале 2013 года, так и в первом квартале 2014 года подтверждены письменными доказательствами по делу и заявителем не оспаривались.

Вопреки выводам суда, размер надбавки, установленной подчиненным З., не может служить критерием определения размера этой надбавки заявителю, так как такая зависимость законодательством не определена.

При таких обстоятельствах окружной военный суд отменил решение в оспариваемой части и принял новое решение об отказе З. в удовлетворении заявленных требований.

Административная судебная коллегия Ленинградского окружного военного суда.