Утвержден на заседании президиума

Ленинградского окружного военного суда 15 июля 2015 г.

ОБЗОР

АПЕЛЛЯЦОННО-КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ РАССМОТРЕНИЯ ГРАЖДАНСКИХ ДЕЛ ПО ИСКАМ И ЗАЯВЛЕНИЯМ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ОБ ОСПАРИВАНИИ ДЕЙСТВИЙ И РЕШЕНИЙ ОРГАНОВ ВОЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ И ВОИНСКИХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ ЗА I ПОЛУГОДИЕ 2015 ГОДА

(Извлечение)

ВОПРОСЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ЖИЛЫМИ ПОМЕЩЕНИЯМИ.

Дела данной категории представляют наибольшую сложность. Отчасти это обусловлено отсутствием устойчивой судебной практики в судах всех уровней, неоднократным изменением отдельных положений законодательства, регулирующих вопросы обеспечения военнослужащих жилыми помещениями, вступающих в конфликт с нормами Жилищного кодекса РФ. В частности, не сформировался единый взгляд на применение нововведений в статью 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» в связи с принятием Федерального закона от 28 декабря 2013 года № 405-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О статусе военнослужащих». Прежде всего, это касается жилищной субсидии, выплата которой введена для военнослужащих с 1 января 2014 года на основании абзацев 3, 12 части 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих».

При разрешении вопроса о наличии либо отсутствии у военнослужащего права на её получение, окружной военный суд придерживается следующей позиции.

Согласно пункту 27 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2014 года № 8 «О практике применения законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих» военнослужащий, который реализовал свое право на жилое помещение по договору социального найма в порядке, предусмотренном Федеральным законом «О статусе военнослужащих», и не может представить документы о его освобождении, повторно обеспечивается указанным жилым помещением в общем порядке согласно нормам ЖК РФ с учетом ранее полученного жилого помещения от федерального органа исполнительной власти, в котором законом предусмотрена военная служба, и других заслуживающих внимания обстоятельств.

Исходя из того, что в соответствии с абзацами 3 и 12 части 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» жилищная субсидия является одной из форм реализации права военнослужащего на жилое помещение, следует полагать, что требование о сдаче жилого помещения, полученного от Министерства обороны РФ, является обязательным условием для военнослужащего, претендующего на ее получение.

Следовательно, если военнослужащий утратил возможность сдать ранее полученное от Министерства обороны РФ жилое помещение, он не имеет права на жилищную субсидию. При этом размер предоставленного ему ранее жилого помещения не имеет правового значения, поскольку в соответствии с упомянутыми разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ это обстоятельство учитывается лишь в случае обеспечения военнослужащего жилым помещением в общем порядке, но не в порядке, предусмотренном Федеральным законом «О статусе военнослужащих».

По смыслу статьи 51 ЖК РФ признание граждан нуждающимися в жилых помещениях осуществляется в целях предоставления им жилого помещения. Поскольку военнослужащий, который не может представить документы об освобождении жилого помещения, не обладает правом на повторное обеспечение жилым помещением от Министерства обороны РФ (иного федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба), следует полагать, что вопрос о принятии такого военнослужащего на учет нуждающихся относится к компетенции органов местного самоуправлении, как об этом указано в части 3 статьи 52 ЖК РФ.

Что касается «Правил расчета субсидии для приобретения или строительства жилого помещения (жилых помещений), предоставляемой военнослужащим-гражданам Российской Федерации и иным лицам в соответствии с Федеральным законом «О статусе военнослужащих», утвержденных постановлением Правительства РФ от 3 февраля 2014 года № 76, предусматривающих зачет общей площади удерживаемых или отчужденных жилых помещений, то они применяются в отношении военнослужащих, которые на законном основании состоят на учете нуждающихся в жилых помещениях в уполномоченном органе жилищного обеспечения соответствующего военного ведомства.

При вселении собственником своей дочери в одно из принадлежащих ему жилых помещений их проживание предполагается совместным, независимо от места регистрации собственника в ином жилом помещении.

Жилищная комиссия Пограничного управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по городу Санкт–Петербургу и Ленинградской области отказала А. в принятии на учет нуждающихся в предоставлении жилых помещений на основании пункта 2 части 1 статьи 56 ЖК РФ, так как представленные документы не подтверждают её право состоять на данном учете.

Оспаривая это решение в судебном порядке, А. указала в заявлении, что хотя и проживает в жилом помещении в Санкт-Петербурге, принадлежащем ее матери на праве собственности, но в силу части 1 статьи 31 ЖК РФ не является членом семьи собственника, поскольку мать имеет в Санкт-Петербурге другое место жительства. Данное жилое помещение предоставлено ей для временного проживания, до обеспечения жилым помещением от органа государственной власти, в котором она проходит военную службу.

Гарнизонный военный суд отказал в удовлетворении заявления полностью.

Оставляя решение без изменения, Ленинградский окружной военный суд исходил из следующего.

В силу пункта 1 статьи 20 ГК РФ, частей 2 и 3 статьи 2 и частей 2 и 4 статьи 3 Закона Российской Федерации от 25 июня 1993 года № 5242-1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», место жительства гражданина подтверждается документами, удостоверяющими его соответствующую регистрацию в органах регистрационного учета граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации. Под местом жительства гражданина подразумевается квартира, в которой гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма), договору найма специализированного жилого помещения либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, и в которых он зарегистрирован по месту жительства.

Аналогичное положение закреплено и в пункте 3 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 17 июля 1995 года № 713.

В судебном заседании установлено, что в жилом помещении матери А. вместе с мужем и сыном проживает с 2001 года по настоящее время, в отсутствие других жилых помещений оно является единственным для неё и членов семьи местом жительства, имеет постоянную регистрацию по адресу его расположения. Никаких данных о временном характере проживания А. в квартире матери в деле не имеется, соглашений с собственником об ограничении права пользования жилым помещением она суду не представила. В судебном заседании мать А. показала, что таких соглашений она с ней не заключала и вселила дочь и членов её семьи в жилое помещение для постоянного проживания.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции сделал правильный вывод о том, что А. в качестве члена семьи собственника обеспечена жилым помещением и в соответствии с частью 2 статьи 31 ЖК РФ имеет равное с собственником право пользования данным жилым помещением.

Факт регистрации гражданки Т. в другом жилом помещении свидетельствует лишь о том, что она по собственному усмотрению распорядилась принадлежащими ей жилищными правами, что соответствует статье 10 ЖК РФ.

Причины проживания Т. раздельно от семьи А., как и отсутствие регистрации по указанному адресу, носят субъективный характер, не влияют на осуществление своих прав относительно данного жилого помещения, а также не снимают с нее обязанностей, предусмотренных статьей 30 ЖК РФ.

Кроме того, основания постановки на учет нуждающихся в жилых помещениях, указанные в статье 51 ЖК РФ, не связаны как-либо с правами пользования жилыми помещениями, установленными в статье 31 ЖК РФ.

Согласно данной правовой норме нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, признаются граждане, являющиеся собственниками жилых помещений или членами семьи собственника жилого помещения и обеспеченные общей площадью жилого помещения на одного члена семьи менее учетной нормы.

В соответствии с пунктом 1 статьи 3 Закона Санкт–Петербурга от 19 июля 2005 года № 407–65 «О порядке ведения учета граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях и предоставлении жилых помещений по договорам социального найма в Санкт–Петербурге» учетная норма для признания нуждающимся в получении жилого помещения по социальному найму, установленная для граждан, проживающих в Санкт–Петербурге в отдельных квартирах, составляет 9 кв.м. общей площади.

В жилом помещении, которое занимает А. и члены ее семьи, на каждого проживающего в нем, в том числе и на собственника, приходится по 14 кв.м. общей площади жилого помещения, а потому А. не может быть признана нуждающейся в улучшении жилищных условий.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции сделал правильный вывод о законности решения жилищной комиссии об отказе А. в принятии на учет нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма.

Правовые последствия, предусмотренные частью 8 статьи 57 ЖК РФ, подлежат применению независимо от места нахождения жилого помещения и от того, проживает ли в нем собственник.

Решением гарнизонного военного суда Л. отказано в удовлетворении заявления об оспаривании решений Западного регионального управления жилищного обеспечения о снятии его с учета военнослужащих, нуждающихся в жилом помещении по договору социального найма, и об отказе в предоставлении распределенного жилого помещения в Санкт - Петербурге.

Суд установил, что заявитель в период с декабря 2012 года по май 2013 года являлся собственником ½ доли жилого дома в другом населенном пункте общей площадью 36,4 кв.м., превышающей учетную норму в Санкт-Петербурге, а последующими действиями по её отчуждению сознательно ухудшил свои жилищные условия.

В апелляционной жалобе заявитель просил отменить решение, так как суд не принял во внимание тот факт, что имевшаяся у него в собственности доля в жилом доме была получена по наследству. В указанном жилом помещении он никогда не был зарегистрирован и не проживал, при постановке на жилищный учет у него отсутствовали жилые помещения в собственности либо в пользовании по договору социального найма, а поэтому он подпадает под действие статьи 51 ЖК РФ. Никаких действий с указанным жильем с целью создания искусственного ухудшения жилищных условий, влекущего необходимость участия государства в обеспечении его другим жильем, он не совершал.

Не согласившись с доводами заявителя, Ленинградский окружной военный суд оставил решение гарнизонного военного суда без изменения по изложенным в нем основаниям.

Как установлено в судебном заседании, Л., обеспеченный в 1994 году от Министерства обороны Российской Федерации жилым помещением по месту военной службы в г. Кронштадте Санкт-Петербурга и оставивший данное жилье после расторжения брака бывшим членам своей семьи, на основании решения 224 гарнизонного военного суда от 30 июля 2009 года принят на учет нуждающихся в жилых помещениях по месту военной службы – в Санкт-Петербурге.

Вместе с тем это обстоятельство не исключало возможность снятия его с указанного учета при наступлении в последующем одного из оснований, предусмотренных частью 1 статьи 56 ЖК РФ.

Такое основание возникло для заявителя после того, как 16 ноября 2012 года он в порядке наследования получил в собственность ½ доли жилого дома общей площадью 69,2 кв.м., расположенного в ином регионе Российской федерации.

В результате, уровень обеспеченности заявителя общей площадью жилого помещения составил 34,6 кв.м., что превышает учетную норму, установленную статьей 3 Закона Санкт-Петербурга от 19 мая 2005 года №407-65 «О порядке ведения учета граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях и предоставлении жилых помещений по договорам социального найма в Санкт-Петербурге» в размере 9 кв. м. общей площади, а также норму предоставления жилого помещения одиноко проживающим военнослужащим (с учетом конструктивных и технических параметров многоквартирного дома), определенную в статье 15.1 Федерального закона «О статусе военнослужащих» в размере от 18 до 36 кв. м. общей площади.

Таким образом, в ноябре 2012 года Л. в силу пункта 2 части 1 статьи 56 ЖК РФ утратил основания, дающие ему право на получение жилого помещения по договору социального найма, в связи с чем он обоснованно снят с жилищного учета и ему правомерно отказано в предоставлении распределенного жилого помещения.

Что касается последовавшего в мае 2013 года отчуждения заявителем принадлежащей ему части жилого помещения путем дарения своему брату с переходом с 24 мая 2013 года права собственности к указанному лицу, то это обстоятельство не имеет правового значения для дела в связи с утратой заявителем права состоять на жилищном учете.

Вопреки утверждению заявителя, ни структурным подразделением уполномоченного органа, ни судом первой инстанции статья 53 ЖК РФ к спорным правоотношениям не применялась.

В своих решениях они исходили из предписаний части 8 статьи 57 ЖК РФ, в соответствии с которой при предоставлении гражданину жилого помещения по договору социального найма учитываются действия и гражданско-правовые сделки с жилыми помещениями, совершение которых привело к уменьшению размера занимаемых жилых помещений или к их отчуждению. Указанные сделки и действия учитываются за установленный законом субъекта Российской Федерации период, предшествующий предоставлению гражданину жилого помещения по договору социального найма, но не менее чем за пять лет.

Приведенная норма, которая мотивами отчуждения жилого помещения не обусловлена, применена к спорным правоотношениям в связи с тем, что нахождение в собственности заявителя части жилого дома было выявлено на стадии предоставления ему жилого помещения по договору социального найма.

Суд первой инстанции правомерно указал на то, что заявитель не выполнил предусмотренную пунктом 9 Инструкции о предоставлении военнослужащим-гражданам Российской Федерации, проходящим военную службу по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, жилых помещений по договору социального найма, утвержденной приказом МО РФ от 30 сентября 2010 года № 1280, обязанность в течение тридцати дней сообщить в структурные подразделения уполномоченного органа об изменении сведений в ранее представленных документах, подтверждающих право быть принятым на учет нуждающихся в жилых помещениях, с предоставлением соответствующих документов.

Сокрытие заявителем фактов, свидетельствующих об утрате им оснований для получения жилого помещения по договору социального найма, повлекло то, что они были выявлены структурным подразделением уполномоченного органа самостоятельно, по прошествии более года после их наступления.

Следовательно, применение к Л. негативных последствий в виде снятия с жилищного учета тогда, когда в результате его действий он уже утратил право собственности жилым помещением, закону не противоречит и обусловлено злоупотреблением правом со стороны самого заявителя.

Доводы заявителя о том, что он не проживал и не был зарегистрирован в принадлежавшем ему жилом помещении, расположенном в другом субъекте Российской Федерации, также не имеют правового значения, поскольку правовые последствия, предусмотренные частью 8 статьи 57 ЖК РФ, подлежат применению независимо от места нахождения жилого помещения и от того, проживает ли в нем собственник.

При таких обстоятельствах, суд первой инстанции принял законное и обоснованное решение, которое изменению или отмене не подлежит.

Военнослужащий, являющийся членом семьи собственника жилого помещения, не имеет права на выплату, предусмотренную подпунктом 3 части 1 статьи 4 Федерального закона от 20 августа 2004 года № 117 «О накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих» .

Согласно выписке из лицевого счета 19 мая 1995 года Л. был вселен в качестве члена семьи собственника и зарегистрирован в жилом помещении, расположенном по адресу: Краснодарский край, г.Анапа, и принадлежащем на праве собственности его матери - гражданке Л.

В августе 2003 года заявитель поступил в Военно-медицинскую академию им С.М.Кирова, в которой обучался в качестве курсанта до 20 июня 2009 года, а в качестве слушателя интернатуры - до 19 июня 2010 года. Первое офицерское звание по окончании академии присвоено заявителю 20 июня 2009 года.

7 марта 2014 года при наличии общей продолжительности военной службы более 10 лет, но до истечения пятилетнего срока прохождения военной службы по контракту после окончания военно-учебного заведения, Л. был досрочно уволен в отставку на основании подпункта «в» пункта 1 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» - в связи с признанием военно-врачебной комиссией негодным к военной службе и с 23 марта 2014 года исключен из списков личного состава.

При этом ни в период обучения в военной образовательной организации высшего образования, ни во время последующего прохождения военной службы заявитель установленным порядком из жилого помещения в г.Анапе не выселялся, с регистрационного учета не снимался и право пользования им не прекращал, а после окончания военной службы возвратился в указанное жилое помещение и проживает в нем в настоящее время.

Таким образом, заявитель по момент увольнения продолжал оставаться членом семьи собственника жилого помещения как фактически, так и юридически - в силу части 1 статьи 31 ЖК РФ и пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», поскольку воспользовался предусмотренным законом правом сохранять на первые пять лет военной службы по контракту, не считая времени обучения в военной образовательной организации высшего образования, право на жилое помещение, занимаемое до поступления на военную службу.

Следовательно, суд первой инстанции пришел к правильному выводу об отсутствии у заявителя права на получение выплаты денежных средств, дополняющих накопления для жилищного обеспечения, учтенные на именном накопительном счете участника, до расчетного размера денежных средств, которые мог бы накопить участник накопительно-ипотечной системы в период от даты предоставления таких средств до даты, когда общая продолжительность его военной службы в календарном исчислении (далее - общая продолжительность военной службы) могла бы составить двадцать лет (без учета дохода от инвестирования), предусмотренных пунктом 3 части 1 статьи 4 Федерального закона «О накопительно­ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих».

В соответствии с частью 2 статьи 4 названного закона выплата денежных средств, указанных в пункте 3 части 1 настоящей статьи, производится военнослужащим, участвовавшим в накопительно-ипотечной системе, не являющимися, среди прочих категорий, членами семьи собственника жилого помещения.

Ссылки заявителя на то обстоятельство, что он из-за прохождения военной службы в другой местности фактически не проживал в принадлежащем матери жилом помещении в г.Анапе и в силу приведенных им норм не являлся членом семьи собственника жилого помещения, основаны на неверном толковании норм материального права.

Согласно статье 10 ЖК РФ возникновение жилищных прав обусловлено не устными утверждениями участников соответствующих правоотношений об их наличии или отсутствии, а основаниями, предусмотренными федеральными законами, иными правовыми актами, а также действиями участников жилищных отношений, которые хотя и не предусмотрены такими актами, но в силу общих начал и смысла жилищного законодательства порождают жилищные права.

В частности, согласно пунктам 1-6 статьи 10 ЖК РФ жилищные права возникают из договоров или иных сделок, из актов государственных органов и органов местного самоуправления, из судебных решений, в результате приобретения в собственность жилых помещений, из членства в жилищных или жилищно-строительных кооперативах, вследствие действии (бездействия) участников жилищных отношений или наступления событий, с которыми федеральный закон или иной нормативный правовой акт связывает возникновение жилищных прав и обязанностей.

Жилищные права Л. в качестве члена семьи собственника жилого помещения возникли в 1995 году из действий его матери в качестве его законного представителя и одновременно собственника жилого помещения, которые выразились во вселении заявителя в несовершеннолетнем возрасте в жилое помещение, регистрации по месту жительства в нем, а также из последующего совместного проживания заявителя с собственником.

В период военной службы (с 1 августа 2003 года по 23 марта 2014 год) права Л. в качестве члена семьи собственника жилого помещения охранялись частью 2 статьи 31 ЖК РФ, частями 1 и 3 статьи 292 ГК РФ, пунктами 1 и 11 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», согласно которым он не только сохранял право пользования жилым помещением, но и мог требовать устранения нарушения своих прав от любых лиц, включая собственника жилого помещения.

При этом, принадлежащее ему право пользования жилым помещением заявитель добровольно не прекращал, из жилого помещения в г.Анапе установленным порядком не выселялся и с регистрационного учета не снимался.

В соответствии с пунктом 1 статьи 20 ГК РФ и статьей 2 Закона Российской Федерации от 25 июня 1993 года № 5242-1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» местом жительства признается жилой дом, квартира, комната, жилое помещение специализированного жилищного фонда (служебное жилое помещение, жилое помещение в общежитии, жилое помещение маневренного фонда, жилое помещение в доме системы социального обслуживания населения и другие) либо иное жилое помещение, в которых гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма), договору найма специализированного жилого помещения либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, и в которых он зарегистрирован по месту жительства.

С учетом приведенных законоположений местом жительства Л., даже на период его военной службы в других местностях, является жилое помещение, расположенное в г.Анапа Краснодарского края, в которое он вселен на законных основаниях и зарегистрирован по месту жительства.

Временное проживание на казарменном положении в период обучения в военной образовательной организации высшего образования в Санкт- Петербурге и размещение в служебном нежилом помещении во время прохождения военной службы в другом населенном пункте не свидетельствует о перемене им места жительства. С учетом приведенных выше законодательных норм в указанных населенных пунктах Л. находился по месту пребывания, сохраняя местом жительства жилое помещение в г.Анапе.

При таких обстоятельствах, судом первой инстанции принято по существу правильное решение, которое изменению или отмене не подлежит.

Факт добровольного прекращения права пользования жилым помещением в населенном пункте, в котором военнослужащий проходит военную службу и претендует на служебное жилое помещение, не является условием его предоставления и не порождает для уполномоченного органа каких-либо обязательств.

Гарнизонный военный суд отказал Ф. в удовлетворении заявления, в котором он просил признать незаконным решение Западного регионального управления жилищного обеспечения Министерства обороны РФ об исключении его из списка на предоставление служебного жилого помещения о снятии и восстановить в этих списка со дня исключения.

Ленинградский окружной военный суд оставил решение без изменения, поскольку суд первой инстанции правильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела, в полном объеме исследовал представленные сторонами доказательства и дал им надлежащую правовую оценку.

Из послужного списка заявителя следует, что по окончании высшего военно-учебного заведения в 2011 году он получил офицерское звание и был назначен на воинскую должность. В соответствии с пунктом 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» такие военнослужащие на весь период военной службы подлежат обеспечению только служебными жилыми помещениями.

Согласно части 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» и части 2 статьи 99 ЖК РФ служебные жилые помещения предоставляются военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, не позднее трехмесячного срока со дня прибытия на новое место военной службы в населенный пункт, в котором они не обеспечены жилым помещением.

В судебном заседании установлено, что в 2005 году Ф. в качестве члена семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма был вселен в квартиру родителей в Санкт –Петербурге, в 2010 году участвовал в ее приватизации в форме отказа от своей доли в пользу матери, а в 2011 году снялся с регистрационного учета по месту жительства и зарегистрировался по адресу воинской части, дислоцированной в Санкт-Петербурге. При этом он вместе с членами семьи остался проживать в том же жилом помещении по договору найма с матерью, в собственности которой оно находится.

Поскольку по месту службы Ф. был обеспечен жилым помещением, суд первой инстанции сделал правильный вывод о законности исключения его из списка на предоставление служебного жилого помещения. Этот вывод подкрепляется положениями абзаца 11 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», в соответствии с которым за Фомичевым в течение первых пяти лет военной службы (не считая времени обучения в военной профессиональной образовательной организации) сохраняется право на жилое помещение, занимаемое им до поступления на военную службу. В отношении Ф. данный срок истекает лишь в 2016 году.

Действия Ф., выразившиеся в регистрации по адресу воинской части и изменении режима пользования жилым помещением, не имеют значения для дела, так как они не были обусловлены его перемещением по службе в другой населенный пункт. Факт добровольного прекращения права пользования жилым помещением в населенном пункте, в котором военнослужащий проходит военную службу и претендует на служебное жилое помещение, не является условием его предоставления и не порождает для уполномоченного органа каких-либо обязательств. По объяснениям самого заявителя в судебном заседании окружного военного суда, эти действия он совершил исключительно с целью получения денежной компенсации за наем жилого помещения.

По смыслу статьи 99 ЖК РФ, наличие у гражданина права пользования жилым помещением в соответствующем населенном пункте является обстоятельством, исключающим возможность предоставления специализированного жилого помещения независимо от установленной в этом пункте учетной нормы общей площади.

То обстоятельство, что ранее Ф. был внесен в списки на получение служебного жилого помещении, не является безусловным основанием для его предоставления, так как пункт 6 части 1 статьи 56 ЖК РФ предполагает возможность снятия гражданина с жилищного учета в случае выявления неправомерных действий должностных лиц органа, осуществляющего принятие на учет, при решении вопроса о принятии на учет.

ВОПРОСЫ ПРОХОЖДЕНИЯ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ.

Совершение военнослужащим административного правонарушения, за которое военнослужащие несут ответственность на общих основаниях, является достаточным основанием для его досрочного увольнения с военной службы в связи с невыполнением условий контракта.

Гарнизонный военный суд полностью удовлетворил заявление Г., в котором он просил признать незаконным и отменить приказы командира своей воинской части об увольнении с военной службы и исключении из списков личного состава.

Полагая, что поводом к досрочному увольнению Г. с военной службы стало совершенное в свободное от службы время административное правонарушение, а не нарушение условий контракта о прохождении военной службы, суд пришел к выводу об отсутствии у командования оснований для увольнения заявителя, соответствующего занимаемой должности и положительно характеризующегося по службе.

Ленинградский окружной военный суд отменил решение по следующим основаниям.

Досрочное увольнение с военной службы по подпункту «в» пункта 2 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» в связи с невыполнением условий контракта может применяться к военнослужащим в порядке дисциплинарного взыскания и в порядке аттестации с учетом соответствия военнослужащего предъявляемым к нему требованиям.

Если военнослужащий по своим деловым и личным качествам не соответствует требованиям, предъявляемым к лицам, проходящим военную службу, то его досрочное увольнение с военной службы возможно только по результатам аттестации, в том числе внеочередной.

Вопреки утверждению гарнизонного военного суда, совершение военнослужащим административного правонарушения, за которое военнослужащие несут ответственность на общих основаниях, представляет собой нарушение требования о строгом соблюдении Конституции РФ и действующего законодательства, относящегося к числу общих обязанностей военнослужащих, и является достаточным основанием для его досрочного увольнения с военной службы в связи с невыполнением условий контракта.

Этот вывод соответствует правовой позиции, изложенной в постановлении Конституционного Суда РФ от 21 марта 2013 года №6-П «По делу о проверке конституционности подпункта «в» пункта 2 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службы» в связи с жалобами граждан Р.В. Боскачева, И.В. Овсянникова и Д.А. Савельева», и в пункте 41 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2014 года №8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих».

Вступившим в силу постановлением гарнизонного военного суда от 27 марта 2014 года Г. признан виновным в том, что 27 февраля 2014 года, являясь водителем транспортного средства, отказался от выполнения законного требования сотрудника полиции о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения, то есть в совершении административного правонарушения, предусмотренного частью 1 статьи 12.26 КоАП РФ.

Из объяснений заявителя и заключения по материалам служебного разбирательства усматривается, что Г. во время нахождения в резервной смене подразделения охраны по приведению в высшие степени боевой готовности самовольно (без разрешения командования) убыл из расположения воинской части домой, где на почве семейного конфликта употребил спиртные напитки. По дороге в часть, управляя автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, он был задержан сотрудниками полиции.

При таких обстоятельствах окружной военный суд счел несостоятельным вывод суда первой инстанции о том, что это административное правонарушение было совершено заявителем в свободное от военной службы время, и не связано с исполнением им обязанностей военной службы. Напротив, в силу пункта 2 статьи 28.5 Федерального закона «О статусе военнослужащих» действия заявителя по своему характеру содержат признаки грубых дисциплинарных проступков, за которые он к дисциплинарной ответственности не привлекался.

Оценив эти обстоятельства, аттестационная комиссия воинской части обоснованно признала Г. не соответствующим занимаемой воинской должности и сделала правильный вывод о целесообразности его досрочного увольнения с военной службы в связи с невыполнением условий контракта.

Заключение аттестационной комиссии заявителем не оспаривается.

При таких обстоятельствах у командования имелись достаточные основания для досрочного увольнения Г. с военной службы по указанному основанию.

Поскольку в обоснование незаконности своего исключения из списков личного состава части Г. ссылался лишь на незаконность досрочного увольнения с военной службы и заявил о полном обеспечении положенными видами довольствия, оснований для его восстановления в указанных списках не имеется.

Так как суд первой инстанции неправильно применил нормы материального права, а его выводы не соответствуют обстоятельствам дела, Ленинградский окружной военный суд отменил решение и принял по делу новое решение об отказе в удовлетворении заявления Г. полностью.

Суд не учел, что вывод о незаконности оспариваемых решений, действий (бездействия) может быть сделан лишь в случае существенного несоблюдения порядка исключения военнослужащего из списков личного состава.

В удовлетворение заявления З. гарнизонный военный суд обязал командующего 6 общевойсковой армией отменить приказ об исключении её из списков личного состава части и восстановить в указанных списках до полного обеспечения денежным довольствием, а начальника Единого расчетного центра Министерства обороны РФ - произвести перерасчет и выплатить заявительнице денежное довольствие по 6 тарифному разряду.

Суд исходил из того, что на день исключения из списков личного состава части заявительнице не было выплачено денежное довольствие в размере 30 тыс. руб.

Однако судом не были учтены обстоятельства, имеющие значение для дела, которые могли повлиять на исход его разрешения.

В соответствии с п. 16 ст. 34 Положения о порядке прохождения военной службы (далее – Положение), военнослужащий, уволенный с военной службы, на день исключения из списков личного состава воинской части должен быть полностью обеспечен установленным денежным довольствием, продовольственным и вещевым обеспечением. До проведения с военнослужащим всех необходимых расчетов он из списков личного состава воинской части без его согласия не исключается.

Устанавливая запрет на исключение военнослужащих из списков личного состава части в таком случае, ни в этой норме, ни в нормативно-правовых актах Министерства обороны РФ не приведен порядок действий командования при установлении факта неполного расчета по установленным видам довольствия после исключения таких лиц из указанных списков.

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 49 постановления Пленума Верховного суда РФ от 29 мая 2014 года № 8 «О практике применения законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих» в случае если нарушение прав военнослужащего может быть устранено без восстановления его на военной службе или в списке личного состава воинской части, судом выносится решение только об устранении допущенного нарушения.

На основании этих разъяснений, для определения надлежащего способа восстановления нарушенных прав военнослужащего при его исключении из списков личного состава части суду, с учетом предмета и оснований заявленных требований, следовало выяснять не только наличие задолженности перед военнослужащим по видам довольствия на день исключения из указанных списков, но и объем, механизм ее образования, порядок действий командования и военнослужащего при обеспечении последнего полагающимися ему видами довольствия, а также иные заслуживающие внимание обстоятельства.

При рассмотрении дела суд ограничился лишь констатацией факта наличия задолженности перед З. по денежному довольствию ко дню её исключения из списков личного состава части и на этом основании посчитал, что восстановление прав военнослужащей возможно не только путем возложения обязанности на ЕРЦ по выплате ей перерасчета денежного довольствия, но и отмены оспариваемого приказа.

Между тем, для принятия решения о восстановлении военнослужащей в списках личного состава части одного этого обстоятельства в данном случае было недостаточно.

Как установлено по делу, З. проходила военную службу по контракту на различных воинских должностях, в том числе на должности операционной медицинской сестры, предусматривающей 4-й тарифный разряд. В октябре 2005 года заявительница достигла предельного возраста пребывания на военной службе. Тогда же с нею был заключен контракт сверх предельного возраста пребывания на военной службе сроком на пять лет – до октября 2010 года. После указанного времени военнослужащая проходила службу в добровольном порядке, без заключения с ней нового контракта в связи с невозможностью увольнения ее с военной службы до обеспечения жилым помещением в избранном ею месте жительства.

Приказом командира воинской части З. с 13 января 2012 года была освобождена от исполнения обязанностей по должности операционной медицинской сестры и назначена на вышестоящую должность начальника мастерской измерительной техники с 6-м тарифным разрядом. Приказом того же должностного лица З. с 1 февраля 2012 года освобождена от исполнения обязанностей по вышестоящей должности и зачислена в распоряжение командира части. Данный факт подтверждается записями в послужном списке З..

Ко дню издания перечисленных приказов исключительной компетенцией по назначению заявительницы на воинские должности, освобождению от исполнения обязанностей по ним, в силу приказа Министра обороны РФ №1818 от 5 октября 2011 года, был наделен Министр обороны РФ. Более того, назначение З. на вышестоящую должность в порядке продвижения по службе противоречило требованиям ст. 11 Положения в связи с истечением у нее к этому моменту срока контракта сверх предельного возраста пребывания на военной службе и сокращением этой должности.

Согласно объяснениям представителя должностного лица, именно этим обстоятельством объясняется факт того, что информация о новом должностном положении заявительницы не была внесена в совмещенное программное изделие ресурсного обеспечения "Алушта", и выплата ей денежного довольствия была продолжена как военнослужащей, состоящей в распоряжении, но исходя из должностного оклада по 4-му тарифному разряду. При этом о своем несогласии с порядком начисления и выплаты денежного довольствия по ранее занимаемой должности З. впервые заявила командованию лишь в октябре 2014 года – после издания оспариваемого приказа.

Тем самым, к моменту издания этого приказа должностное лицо, к полномочиям которого был отнесен вопрос исключения заявительницы из списков личного состава части, не располагало достоверными сведениями ни о перемещениях военнослужащей, ни о наличии перед ней предполагаемой задолженности по денежному довольствию.

Приказами командующего 6 общевойсковой армией от 16 апреля 2014 года и от 14 августа 2014 года З., соответственно, уволена с военной службы по здоровью как бывший начальник мастерской измерительной техники и исключена из списков личного состава части с 25 октября 2014 года. При этом в последнем приказе единовременное пособие при увольнении ей предписывалось выплатить по 6-му тарифному разряду.

Учитывая данный факт, а также отсутствие апелляционной жалобы на решение со стороны ЕРЦ и сведений об отмене названных приказов, повода к отмене судебного постановления, возлагающего обязанность на руководителя ЕРЦ произвести перерасчет и выплатить заявительнице денежное довольствие по 6-му тарифному разряду и внести соответствующие изменения в ее денежный аттестат, не имеется.

В то же время, с учетом приведенных выше обстоятельств, не очевидности для командования наличия задолженности перед З. по денежному довольствию, основания к ее восстановлению в списках личного состава части для повторения этой процедуры отсутствовали. В данном конкретном случае избранный судом способ восстановления нарушенных прав военнослужащей явно не соответствовал степени допущенных в отношении нее нарушений.

Полагая, что гарнизонный военный суд неправильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела, и неверно применил нормы материального права, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об отказе в удовлетворении требования Зацепиной о признании незаконным приказа об её исключении из списков личного состава части.

ВОПРОСЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ДЕНЕЖНЫМ ДОВОЛЬСТВИЕМ И ИНЫМИ ВЫПЛАТАМИ.

Денежные средства, ошибочно выплаченные бывшему военнослужащему после увольнения с военной службы, подлежат возврату государству, поскольку действие статьи 1109 ГК РФ на них не распространяется.

Гарнизонный военный суд удовлетворил иск Федерального казённого учреждения «Единый расчётный центр Министерства обороны Российской Федерации» (далее – ЕРЦ) к К. о взыскании неосновательного обогащения в размере 149596 руб. Мотивируя решение, суд указал на то, что эти денежные средства были ошибочно выплачены ответчику после увольнения его с военной службы и подлежат взысканию в соответствии с частью 1 статьи 1102 ГК РФ, так как были приобретены им без установленных законных оснований.

По мнению ответчика, данное решение принято с нарушением норм материального права и неправильным определением обстоятельств, имеющих значение для дела, поскольку суд не учёл, что в соответствии с положениями статьи 1109 ГК РФ выплаченная ему сумма является денежным довольствием, предоставленным ему в качестве средства к существованию, и при отсутствии недобросовестности с его стороны и счётной ошибки она не подлежит возврату.

Признав доводы ответчика безосновательными, Ленинградский окружной военный суд оставил решение без изменения.

Как установлено по делу, К. был досрочно уволен с военной службы в запас и с 10 ноября 2011 года исключен из списков личного состава части. На момент увольнения с К. был произведен расчёт по всем видам положенного довольствия. Однако в результате ошибки, вызванной переходом на новый порядок обеспечения военнослужащих денежным довольствием, выплата денежного довольствия К. продолжала производиться. Начисление денежного довольствия осуществлялось с использованием специализированного программного обеспечения и при передаче информации сведения о К. были переданы, как о военнослужащем, проходящем военную службу. В связи с этим денежные средства за период с января по апрель 2012 года в размере 148596 рублей были перечислены К. уже после увольнения с военной службы и утраты им статуса военнослужащего, когда правовые основания для их начисления отсутствовали.

Таким образом, на момент начисления ответчику денежного довольствия за период с января по апрель 2012 года законные основания для получения им денежного довольствия отсутствовали, а поэтому полученные им денежные средства являются неосновательным обогащением.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение).

На основании изложенного, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что К. приобрел денежные средства без каких-либо правовых оснований и в соответствии со статьёй 1102 ГК РФ, сумма в размере 148596 рублей подлежит взысканию с ответчика как неосновательное обогащение.

Доводы ответчика о необходимости применения к спорным правоотношениям положений статьи 1109 ГК РФ основаны на неправильном толковании закона.

Действительно, согласно пункту 3 статьи 1109 ГК РФ заработная плата и приравненные к ней платежи, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию, при отсутствии недобросовестности с его стороны и счетной ошибки не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения.

Однако к настоящим правоотношениям установленные данной статьёй ограничения для взыскания неосновательного обогащения применению не подлежат.

ЕРЦ и К. на момент перечисления спорных денежных средств в трудовых отношениях не состояли. Они были выплачены ответчику за пределами отношений по воинской службе, а поэтому их нельзя отнести к денежному довольствию и расценивать в качестве средства к существованию в смысле статьи 1109 ГК РФ.

Исходя из того, что К. получил денежные средства неправомерно, гарнизонный военный суд обоснованно взыскал их с ответчика в пользу ЕРЦ.

Денежная компенсация за наём (поднаём) жилого помещения может выплачиваться военнослужащему лишь в случае невозможности обеспечения его и членов семьи служебным жилым помещением или общежитием для временного проживания.

Гарнизонный военный суд удовлетворил заявление К., в котором он просил суд признать незаконными решение начальника военной акакдемии о прекращении ему выплаты денежной компенсации за наем жилого помещения с 06 октября 2014 года и обязать указанное должностное лицо возобновить производство указанной выплаты.

В обоснование решения указано, что К., подлежащий увольнению с военной службы при выслуге более 20 лет, не обеспечен жилым помещением по месту службы в Санкт-Петербурге, распределенная ему однокомнатная квартира является объектом незавершенного строительства, а поэтому он имеет право на компенсацию расходов по найму жилого помещения.

Однако, судом не были учтены фактические обстоятельства, имеющие значение для дела и влияющие на исход его разрешения.

В силу пункта 3 статьи 15 Федерального закона от 27 мая 1998 года №76-ФЗ «О статусе военнослужащих» денежная компенсация за наём (поднаём) жилого помещения может выплачиваться военнослужащему лишь в случае невозможности обеспечения его и членов семьи служебным жилым помещением или общежитием для временного проживания.

Аналогичная норма содержится в пункте 2 Положения о выплате денежной компенсации за наём (поднаём) жилых помещений военнослужащим–гражданам Российской Федерации, проходящим военную службу по контракту, и членам их семей, утверждённого постановлением Правительства РФ от 31 декабря 2004 года № 909, которым выплата компенсации поставлена в зависимость от невозможности обеспечения военнослужащих служебными жилыми помещениями.

Согласно пунктам 2, 5 «Инструкции о предоставлении военнослужащим - гражданам Российской Федерации, проходящим военную службу по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, служебных жилых помещений», утвержденной приказом МО РФ от 30 сентября 2010 года № 1280, для получения служебного жилого помещения военнослужащие подают заявления по рекомендуемому образцу в структурное подразделение уполномоченного органа, к которому прилагают необходимые документы, после чего включаются в список на предоставление служебных жилых помещений и обеспечиваются ими в порядке очередности.

Таким образом, необходимым условием для выплаты военнослужащему денежной компенсации за наем (поднаем) жилого помещения является невозможность предоставления служебного жилого помещения, которая подтверждается фактом включения его в соответствующие учетные списки.

Между тем, в судебном заседании К. пояснил, что с просьбой о предоставлении ему служебного жилого помещения он не обращался и в соответствующий список включен не был.

Следовательно, законных оснований для выплаты К. денежной компенсации за наем жилого помещения не имеется, а поэтому решение начальника ВКА о прекращении её выплаты заявителю является правильным.

Кроме того, из материалов дела видно, что еще в 2009 году К. заключил с Министерством обороны РФ в лице начальника КЭЧ района договор с условиями краткосрочного найма жилого помещения в городе Санкт-Петербурге, распределенного ему жилищной комиссией.

Данные о наличии препятствий, объективно исключающих возможность вселения и проживания К. в предоставленном жилье, а также о расторжении сторонами названного договора в установленном законом порядке, по делу не установлены и заявителем в суд не представлены.

Вывод суда первой инстанции о незавершенности строительства жилого объекта не соответствует действительности. Он опровергается письменным разрешением 103 отдела государственного архитектурно-строительного надзора Министерства обороны РФ на ввод объекта в эксплуатацию от 28 декабря 2006 года, утверждённом командующим войсками Ленинградского военного округа в том же году. Более того, в заявлении от 28 апреля 2010 года К. фактически подтвердил пользование названной квартирой и свое желание заключить договор социального найма. Из представленных уполномоченными органами жилищного обеспечения документов видно, что его заключение временно отложено на период до оформления права собственности Российской Федерации.

Принимая во внимание, что жилое помещение отвечает требованиям жилищного законодательства РФ, а заявитель дал согласие на заселение в него путем заключения договора пользования, который действует в настоящее время, его следует полагать обеспеченным жилым помещением в порядке пункта 13 Инструкции о предоставлении военнослужащим –гражданам РФ, проходящим военную службу по контракту, жилых помещений по договору социального найма, утвержденной приказом министра обороны РФ от 30 сентября 2010 года № 1280.

При таких обстоятельствах у суда первой инстанции не имелось достаточных оснований для вывода о незаконности прекращении выплаты заявителю спорной компенсации. Поскольку этот вывод основан на ошибочном применении норм материального права и противоречит фактическим обстоятельствам дела, Ленинградский окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об отказе К. в удовлетворении заявления.

Результаты тестирования военнослужащего ФСБ России не являются определяющим фактором при установлении ему классной квалификации.

Приказом начальника Федерального казённого учреждения «Пограничное управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Сахалинской области» (далее - ПУ ФСБ РФ по Сахалинской области) Г. на основании заключения квалификационной комиссии управления была присвоена классная квалификация «специалист 3 класса».

Военный прокурор 301 военной прокуратуры гарнизона в заявлении в суд, поданном в защиту интересов Г., оспорил заключение комиссии и приказ должностного лица на том основании, что результаты тестирования Г. (78%) соответствуют классной квалификации «специалист второго класса», а не третьего, который был ему присвоен.

Согласившись с доводами прокурора, гарнизонный военный суд признал заключение и приказ незаконными, обязал должностное лицо отменить приказ, а квалификационную комиссию повторно рассмотреть представление о присвоении ему классной квалификации в порядке и по основаниям, установленным действующим законодательством.

При этом суд пришёл к выводу, что квалификационная комиссия, принимая решение о присвоении Г. классной квалификации «специалист третьего класса», при наличии результатов тестирования соответствующих второму классу, обязана была указать в своём заключении причины, по которым военнослужащему не была присвоена классная квалификация «специалист второго класса».

Ленинградский окружной военный суд отменил решение по следующим основаниям.

Правоотношения, связанные с присвоением военнослужащим классной квалификации, регулируются Федеральным законом от 7 ноября 2011 года № 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат», постановлением Правительства РФ от 29 декабря 2011 года № 1198 «О присвоении, изменении и лишении классной квалификации военнослужащих», которым утверждены одноименные Правила, а также нормативными актами федеральных органов исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба.

В отношении военнослужащих ФСБ РФ, к которым относится Г., квалификационные требования к профессиональным знаниям и навыкам, необходимым для исполнения обязанностей по воинским должностям, и порядок проведения испытаний военнослужащих для присвоения (подтверждения) классной квалификации, определены приказом Федеральной службы безопасности РФ от 31 августа 2012 года № 443 «Об организации в органах федеральной службы безопасности работы по присвоению военнослужащим классной квалификации», а также распоряжением ФСБ РФ от 16 ноября 2012 года № 35 «О порядке организации и проведения тестирования военнослужащих подразделений ФСБ России и органов федеральной службы безопасности для присвоения им классной квалификации».

Из материалов дела видно, что классная квалификация Г. присваивалась впервые, в связи с чем, в соответствии с п. 8Правил о присвоении, изменении и лишении классной квалификации военнослужащих, он мог претендовать на присвоение классной квалификации исходя из фактического профессионального уровня без учета требований пункта 7 Правил, в соответствии с которым классная квалификация присваивается последовательно: "специалист третьего класса", "специалист второго класса", "специалист первого класса", "мастер".

Согласно содержанию п. 8 распоряжения ФСБ РФ от 16 ноября 2012 года № 35, для присвоения военнослужащему классной квалификации «специалист второго класса» необходимо 70 % правильных ответов.

Вместе с тем из содержания этой нормы следует, что указанное в ней соотношение правильных ответов является рекомендуемым для учёта квалификационной комиссией, а само тестирование, как это усматривается из содержания п. 8 приказа ФСБ РФ от 31 августа 2012 года № 443, проводится для определения уровня профессиональных знаний военнослужащего.

В соответствии с п. 2 приказа ФСБ РФ от 31 августа 2012 года № 443 классная квалификация присваивается военнослужащим по результатам проведённых испытаний. Целью испытаний является определение профессионального уровня военнослужащего в соответствии с замещаемой воинской должностью, которое включает в себя, кроме оценки уровня профессиональных знаний и навыков, определяемых по итогам тестирования, изучение результатов служебной деятельности военнослужащего и оперативно-боевой подготовки.

Согласно п. 11 того же приказа квалификационная комиссия выносит заключение о присвоении классной квалификации военнослужащего с учетом результатов его служебной деятельности, изложенных в представлении непосредственного начальника, итоговой оценки по оперативно-боевой подготовке и результатов тестирования.

Анализ указанных норм позволяет сделать вывод о том, что категория классной квалификации военнослужащего зависит от совокупности достигнутых им показателей в служебной деятельности, оперативно-боевой подготовке, а также уровня профессиональных знаний и навыков.

Таким образом, сами по себе результаты тестирования военнослужащего не являются достаточным основанием для присвоения ему классной квалификации применительно к рекомендуемому в п. 8 распоряжения ФСБ РФ от 16 ноября 2012 года № 35 соотношению процентов правильных ответов.

Вместе с тем, как следует из заявления в суд, нарушение прав Г., связанных с присвоением военнослужащему классной квалификации «специалист третьего класса», военный прокурор обосновал лишь результатами тестирования, которые составили 78 % правильных ответов на заданные вопросы.

На какие-либо иные основания, свидетельствующие о необоснованности оспариваемого заключения квалификационной комиссии, либо нарушения установленного порядка присвоения Г. классной квалификации, автор заявления, не указал. Не имеется таких сведений и в материалах дела, которые были исследованы в судебном заседании гарнизонного военного суда.

Как видно из оспариваемого судебного постановления, к выводу о необоснованности заключения квалификационной комиссии суд пришёл на том основании, что комиссия, при наличии положительных характеристик, удовлетворительной оценки по оперативно-боевой подготовке и результатов тестирования, рекомендуемых для присвоения классной квалификации «специалист второго класса», не указала в своём заключении причины, по которым присвоила военнослужащему классную квалификацию «специалист третьего класса».

Вместе с тем, действующие правовые акты, регламентирующее основания и порядок присвоения военнослужащим ФСБ РФ классной квалификации, не предполагают обязанность квалификационной комиссии указывать в своём заключении на причины присвоения той или иной квалификации военнослужащим.

Не могло служить основанием для вывода о нарушении порядка присвоения Г. классной квалификации и то обстоятельство, что непосредственный начальник военнослужащего не указал в представлении, какую классную квалификацию он предложил присвоить подчинённому, поскольку членам квалификационной комиссии его мнение о квалификации аттестуемого подчинённого было известно.

Об этом свидетельствует содержание протокола заседания комиссии, в котором прямо указано, что классная квалификация «специалист третьего класса» присвоена аттестуемым военнослужащим, в том числе и Г., с учётом мнения руководителей подразделений и деловых качеств военнослужащих.

Не является безусловным основанием для вывода о соответствии Гололобова классной квалификации «специалист второго класса» и его итоговая оценка (удовлетворительно) по оперативно-боевой подготовке за 2012 год, указанная в представлении к присвоению классной квалификации.

Более того, как видно из исследованной в судебном заседании гарнизонного военного суда справки начальника отдела кадров ПУ ФСБ РФ по Сахалинской области, содержание которой Г. в суде не оспаривалось, на контрольно-проверочных занятиях, проводимых по итогам первого и второго полугодий 2012 года, он отсутствовал.

Поскольку решение о присвоении военнослужащим классной квалификации принимается по усмотрению членов квалификационной комиссии и соответствующего должностного лица, в установленном действующим законодательством порядке, который, в данном случае, нарушен не был, вывод гарнизонного военного суда о необоснованности заключения квалификационной комиссии и приказа начальника ПУ ФСБ РФ по Сахалинской области, в части присвоения Г. классной квалификации «специалист третьего класса», не соответствует установленным по делу обстоятельствам, к которым, кроме того, суд неправильно применил нормы материального права в результате их неправильного толкования.

С учётом этого Ленинградский окружной военный суд отменил решение гарнизонного военного суда и принял новое решение об отказе в удовлетворении заявления военного прокурора в указанной части.

Административная судебная коллегия Ленинградского окружного военного суда.