Утвержден постановлением президиума

Ленинградского окружного военного суда от 18 июля 2016 г.

ОБЗОР

АПЕЛЛЯЦОННО-КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ РАССМОТРЕНИЯ ГРАЖДАНСКИХ И АДМИНИСТРАТИВНЫХ ДЕЛ ПО ИСКАМ

ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ОБ ОСПАРИВАНИИ РЕШЕНИЙ, ДЕЙСТВИЙ (БЕЗДЕЙСТВИЯ) ОРГАНОВ ВОЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ И ВОИНСКИХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ ЗА I ПОЛУГОДИЕ 2016 ГОДА.

ВОПРОСЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ЖИЛЫМИ ПОМЕЩЕНИЯМИ.

Дела данной категории представляют для судей наибольшую сложность, по ним допускается значительное количество судебных ошибок. В большинстве случаев это обусловлено неверным толкованием судами отдельных положений законодательства, регулирующих вопросы обеспечения военнослужащих жилыми помещениями, игнорированием судебной практики, сформированной на примерах разрешения вышестоящими судами жилищных споров. Этот вывод вытекает из анализа судебных решений, подвергнутых отмене или изменению окружным военным судом. По результатам анализа в отчетном периоде выявлены совершенно недопустимые случаи, когда в одном и том же суде по аналогичным делам принимались противоположные решения. К примеру, один из судей Псковского гарнизонного военного суда удовлетворил административное исковое заявление Г.Д.В. об оспаривании бездействия Западного регионального управления жилищного обеспечения военнослужащих Министерства обороны РФ (далее – ЗРУЖО) по принятию решения о предоставлении ему жилищной субсидии, а другой судья того же суда оставил аналогичный административный иск С.М.С. без удовлетворения. При этом оба решения приняты в январе 2016 года с разницей в 6 дней.

Бездействие может быть признано незаконным лишь при условии, если оно проявляется в невыполнении органом военного управления или воинским должностным лицом обязательств, возложенных на них законом и иными нормативными правовыми актами.

Г.Д.В. обратился в суд с административным исковым заявлением об оспаривании бездействия начальника ЗРУЖО по принятию решения о предоставлении ему жилищной субсидии, в котором просил возложить на ЗРУЖО обязанность принять такое решение.

Удовлетворяя иск, Псковский гарнизонный военный суд указал, что нормативный правовой акт, регулирующий процедуру выплаты субсидии, не содержит ограничений для принятия решения о предоставлении ее исходя из очередности постановки военнослужащего на учет нуждающихся в жилых помещениях.

Кроме того, суд указал, что административным ответчиком не доказано отсутствие доведенных лимитов бюджетных обязательств, предназначенных для перечисления жилищной субсидии военнослужащим либо наличие иных препятствий для принятия решения о предоставлении Г.Д.В. названной субсидии.

Окружной военный суд не согласился с доводами суда первой инстанции по следующим основаниям.

Согласно приведенным в абзаце 4 пункта 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009года № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих» разъяснениям, к бездействию относится неисполнение органом государственной власти, органом местного самоуправления, должностным лицом, государственным или муниципальным служащим обязанности, возложенной на них нормативными правовыми и иными актами, определяющими полномочия этих лиц (должностными инструкциями, положениями, регламентами, приказами).

Из материалов дела видно, что в январе 2013 года Г.Д.В. был принят на учет нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма, а в июле 2014 года направил в территориальное отделение ЗРУЖО (г. Псков) заявление об избрании формы обеспечения жильем в виде получения жилищной субсидии. На основании этого заявления в единый реестр были внесены изменения.

После представления в жилищный орган соответствующих документов, подтверждающих право на жилищную субсидию, Г.Д.В. был извещен о том, что документы проверены и приняты к исполнению, а денежные средства будут перечислены ему в порядке очередности и после доведения лимитов бюджетных ассигнований.

Расценивая этот сообщение ЗРУЖО как проявление бездействия, суду следовало указать, каким нормативным правовым актам оно не соответствует, и от выполнения какого обязательства уклоняется этот орган жилищного обеспечения военнослужащих. Однако таких сведений суд в решении не привел.

Между тем, установленный законодательством регламент предоставления субсидии должностными лицами ЗРУЖО нарушен не был, а предпринятые ими меры соответствовали объему их полномочий и возможностей, установленных «Порядком предоставления субсидии для приобретения или строительства жилого помещения военнослужащим - гражданам Российской Федерации, проходящим военную службу по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, и гражданам Российской Федерации, уволенным с военной службы», утвержденным приказом Министра обороны РФ от 21 июля 2014 № 510.

Названный Порядок регулирует вопросы предоставления субсидии военнослужащим, указанным в абзацах 3 и 12 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», а также гражданам РФ, уволенным с военной службы, и совместно проживающим с ними членам их семей, признанным нуждающимися в жилых помещениях в Министерстве обороны РФ.

Из содержания пунктов 10 и 11 «Инструкции о предоставлении военнослужащим - гражданам Российской Федерации, проходящим военную службу по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, жилых помещений по договору социального найма», утвержденной приказом Министра обороны РФ от 30 сентября 2010 года № 1280, следует, что учет военнослужащих, нуждающихся в жилых помещениях, ведется по очередности исходя из даты принятия их на учет. По такому же принципу очередности осуществляется и предоставление жилых помещений.

По смыслу приведенных нормативных правовых актов, выплата субсидии для приобретения или строительства жилого помещения также должна производиться с учетом даты принятия военнослужащего на указанный учет, поскольку в силу части 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» субсидия является одной из форм обеспечения жильем, а поэтому порядок ее предоставления не может выходить за рамки общего правила, основанного на принципе очередности.

Как верно указал гарнизонный военный суд в обжалуемом судебном акте, основанием для принятия уполномоченным органом решения о выплате жилищной субсидии является поступление информации о доведении лимитов бюджетных обязательств до управлений (отделов) финансового обеспечения Министерства обороны РФ по субъектам РФ уполномоченным органом (структурным подразделением уполномоченного органа).

Из материалов дела следует, и это не оспаривалось сторонами, что выделенные на предоставление субсидии денежные средства по состоянию на 02 декабря 2015 года израсходованы уполномоченным органом полностью, при этом в очереди на получение субсидии состоит свыше тысячи военнослужащих, имеющих право на её получение ранее Г.Д.В.

Таким образом, у уполномоченного органа не имелось оснований для принятия решения о предоставлении Г.Д.В. субсидии, а поэтому вывод суда первой инстанции о незаконности бездействия ЗРУЖО по принятию такого решения является ошибочным.

Поскольку суд первой инстанции неправильно истолковал закон, а изложенные в решении выводы суда не соответствуют обстоятельствам административного дела, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об отказе в иске.

При определении уровня обеспеченности военнослужащего и членов его семьи жилым помещением суд не учел требования части 2 статьи 51 ЖК РФ.

Удовлетворяя заявление К.А.В., Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд признал незаконным решение жилищной комиссии об отказе в принятии его и членов семьи (жены и двух дочерей) на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях по договору социального найма и обязал начальника и жилищную комиссию повторно рассмотреть его заявление о принятии на учет.

Обосновывая свое решение о защите права административного истца состоять на жилищном учете, суд первой инстанции исходил из того, что уровень обеспеченности общей площадью жилого помещения каждого из членов семьи К.А.В., претендующих на обеспечение жильем, составляет менее установленной в Санкт-Петербурге учетной нормы в 9 кв. м. При этом суд принял во внимание исключительно общую площадь жилого помещения, в котором фактически проживает его семья. На основании приведенного обстоятельства гарнизонный военный суд пришел к выводу о том, что военнослужащий К.А.В. и члены его семьи являются нуждающимися в жилом помещении в силу пункта 2 части 1 статьи 51 ЖК РФ.

Между тем указанные выводы суда не соответствуют обстоятельствам дела и основаны на неправильном применении судом норм материального права.

Пунктом 2 части 1 статьи 51 ЖК РФ определено, что гражданами, нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, признаются являющиеся нанимателями жилых помещений по договорам социального найма, договорам найма жилых помещений жилищного фонда социального использования или членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма, договору найма жилого помещения жилищного фонда социального использования либо собственниками жилых помещений или членами семьи собственника жилого помещения и обеспеченные общей площадью жилого помещения на одного члена семьи менее учетной нормы.

Однако указанное правило не является универсальным, поскольку должно применяться в системной связи с частью 2 статьи 51 ЖК РФ, которую суд не применил при разрешении административного дела.

Согласно этой номе закона при наличии у гражданина и (или) членов его семьи нескольких жилых помещений, занимаемых по договорам социального найма, договорам найма жилых помещений жилищного фонда социального использования и (или) принадлежащих им на праве собственности, определение уровня обеспеченности общей площадью жилого помещения осуществляется исходя из суммарной общей площади всех указанных жилых помещений.

Как следует из материалов дела, административный истец, его супруга и двое детей проживают в качестве членов семьи собственников жилого помещения в трехкомнатной квартире общей площадью 61,31 кв. м. в Санкт-Петербурге по месту прохождения истцом военной службы по контракту. Общими долевыми собственниками жилого помещения являются родители административного истца. 2 февраля 2015 года на основании части 1 статьи 31 ЖК РФ собственниками в жилое помещение в качестве члена семьи вселен гр-н О. Это обстоятельство подтверждается регистрационными документами и объяснениями истца. В апелляционной жалобе оно не оспаривается.

В результате этого состав членов семьи собственника жилого помещения, включая истца, его супруги и детей, с указанной даты увеличился до 7 человек и общая площадь жилого помещения на каждого из них стала составлять менее учетной нормы. В связи с этим обстоятельством, при разрешении вопроса о нуждаемости истца в обеспечении жилым помещением уполномоченному органу, а затем и суду, в силу части 2 статьи 51 ЖК РФ надлежало проверить жилищные условия всех лиц, проживающих в жилом помещении в качестве членов семьи собственника. Однако, требование данной правовой нормы судом выполнено не было.

Из дополнительно представленных в суд апелляционной инстанции выписок из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним усматривается, что отец административного истца является собственником жилого дома общей площадью 77 кв.м. а гражданин О. владеет ¼ доли жилого дома общей площадью 16,8 кв.м. в Новгородской области, в котором на праве собственности ему принадлежит 4.2 кв.м. общей площади.

Таким образом, уровень обеспеченности семьи, членом которой является административный истец, составляет: (61.31 + 77 + 4.2) : 7 = 20.36 кв.м., что значительно превышает учетную норму, установленную пунктом 1 статьи 3 Закона Санкт-Петербурга от 19 июля 2005 года № 407-65 «О порядке ведения учета граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях и предоставлении жилых помещений по договорам социального найма в Санкт-Петербурге».

Следовательно, вселение гр-на О. в квартиру в качестве члена семьи собственника не привело к такому ухудшению жилищных условий семьи, которое повлекло приобретение всей семьей или ее отдельными членами права состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях.

Опровергая довод административного истца о том, что в спорных правоотношениях должны быть учтены жилищные права только тех лиц, которых он считает членами своей, как военнослужащего, семьи, окружной военный суд в определении указал, что он противоречит положениям пункта 5 статьи 2 Федерального закона «О статусе военнослужащих», статьям 30, 31 ЖК РФ и пункту 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2014 года № 8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих».

Согласно приведенным нормам и разъяснениям при решении данного вопроса в области, относящейся к жилищным правоотношениям, приоритетное значение имеют нормы Жилищного и Семейного кодексов Российской Федерации.

В свою очередь, в соответствии с частью 1 статьи 31 ЖК РФ к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с данным собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители данного собственника. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы и в исключительных случаях иные граждане могут быть признаны членами семьи собственника, если они вселены собственником в качестве членов своей семьи.

Исходя из приведенной нормы и ее разъяснений в пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 2 июля 2009 года № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации», собственники жилого помещения и проживающие совместно с ними в качестве членов семьи собственников военнослужащий К.А.В., его жена и две дочери, а также гр-н О., вселенный на тех же условиях, являются одной семьей вне зависимости от того, кого военнослужащий К.А.В. просил включить в состав своей семьи при постановке на жилищный учет в военном ведомстве.

Поскольку выводы гарнизонного военного суда не соответствовали обстоятельствам дела и были основаны на неправильном применении норм материального права, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об отказе в удовлетворении административного иска.

Военнослужащий, обеспеченный по месту службы жилым помещением, не имеет права на служебное жилое помещении в том же населенном пункте, независимо от уровня обеспеченности обшей площадью занимаемого жилого помещения.

Признавая незаконным отказ ЗРУЖО в удовлетворении заявления М.М.Ю. о включении в списки нуждающихся в служебных жилых помещениях, Псковский гарнизонный военный суд исходил из того, что истец и совместно проживающие с ним лица обеспечены в г. Пскове по месту прохождения военной службы жилым помещением, в котором на каждого проживающего приходится 11,8 кв.м. общей площади. Поскольку установленная в г. Пскове учетная норма общей площади жилого помещения составляет 14 кв. м., суд пришел к выводу о том, что истец на основании статьи 51 ЖК РФ имеет право на улучшение жилищных условий путем предоставления ему служебного жилого помещения.

Однако этот вывод сделан без учета норм материального права, которые регулируют отношения, связанные с обеспечением военнослужащих служебными жилыми помещениями.

Согласно материалам дела М.М.Ю. относится к военнослужащим, которые обеспечиваются на весь срок военной службы служебными жилыми помещениями. В силу данной нормы закона за ним на первые пять лет военной службы по контракту сохраняется право на жилое помещение, которое он занимал до поступления на военную службу.

В соответствии со статьей 99 ЖК РФ специализированное жилье, к которому относятся служебные жилые помещения, предоставляется военнослужащим, не обеспеченным жилыми помещениями в соответствующем населенном пункте.

Как следует из материалов дела, М.М.Ю. с 4 ноября 1998 года зарегистрирован по месту жительства и фактически проживает в трехкомнатной квартире общей площадью 71,6 кв.м. в г. Пскове. В 2013 году он в порядке приватизации наряду с другими членами семьи стал собственником 1/4 доли квартиры.

Поскольку в населенном пункте по месту службы истец обеспечен жилым помещением, оснований для включения его в списки на получение служебного жилого помещения в том же населенном пункте у ЗРУЖО не имелось. Вопреки мнению суда первой инстанции, действие статьи 99 ЖК РФ на М.М.Ю. не распространяется.

Что касается статьи 51 ЖК РФ, на которую ссылался суд в решении, то ее положения применяются при решении вопроса о принятии граждан на учет нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма. В связи с этим уровень обеспеченности истца и членов его семьи общей площадью жилого помещения менее учетной нормы значения для дела не имеет.

Так как суд первой инстанции неправильно применил нормы материального права, в связи с чем, пришел к выводам, которые не соответствуют обстоятельствам дела, окружной военный суд отменил решение и принял по делу новое решение об отказе в удовлетворении требований истца.

При определении состава членов семьи военнослужащего, имеющих право на обеспечение жилым помещением в соответствии с Федеральным законом «О статусе военнослужащих» следует руководствоваться нормам Жилищного и Семейного кодексов РФ.

С.К.Г., назначенный на воинскую должность в июне 1989 года после окончания военно-учебного заведения и присвоения в связи с этим офицерского воинского звания, имеющий выслугу более 30 лет, проходит военную службу по контракту, заключенному до наступления предельного возраста пребывания на военной службе – ДД.ММ.ГГГГ.

В целях получения жилого помещения для постоянного проживания С.К.Г. обратился в ЗРУЖО с заявлением о принятии его с составом семьи 5 человек на учет нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, указав, что он, его жена, две дочери и внук зарегистрированы и проживают в квартире в Санкт-Петербурге общей площадью 44,68 кв.м., находящейся в совместной собственности его, жены и старшей дочери, и в которой на каждого проживающего приходится общая площадь менее учетной нормы.

Отказывая С.К.Г. в принятии на учет на основании пункт 2 части 1 статьи 54 ЖК РФ, ЗРУЖО со ссылкой на статью 2 Федерального закона «О статусе военнослужащих» полагало, что одна из дочерей и внук не являются членами семьи С.К.Г., а потому при расчете обеспеченности общей площадью жилого помещения на одного члена семьи, учитываться не должны.

С данной позицией административного ответчика согласился и Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд, указав в решении, что при решении вопроса о нуждаемости военнослужащего в жилом помещении в целях обеспечения жильем от военного ведомства необходимо исходить не только из уровня обеспеченности этого лица общей площадью жилого помещения в соответствующем населенном пункте, но также из того, кто относится к членам семьи военнослужащего. Поскольку административный истец не представил доказательств, свидетельствующих о нахождении дочери и внука на его иждивении, суд пришел к выводу о том, что право на получение жилого помещения в качестве членов семьи военнослужащего они не имеют.

Однако этот вывод противоречат обстоятельствам дела и основан на неправильном применении норм материального права.

Согласно абзацу 3 пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» военнослужащим - гражданам, заключившим контракт о прохождении военной службы до 1 января 1998 года, то есть той категории, к которой относится и истец, а также членам их семей, федеральным органом исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, предоставляются субсидия для приобретения или строительства жилого помещения либо жилые помещения, находящиеся в федеральной собственности, по выбору указанных граждан в собственность бесплатно или по договору социального найма с указанным федеральным органом исполнительной власти по месту военной службы.

В соответствии с абзацем 16 пункта 1 той же статьи закона военнослужащие - граждане, проходящие военную службу по контракту, в период прохождения ими военной службы имеют право на улучшение жилищных условий с учетом норм, очередности и социальных гарантий, установленных федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

В силу правового предписания абзаца 13 пункта 1 статьи 15 Закона (в редакции Федерального закона от 28.12.2013 года № 405-ФЗ, вступившего в законную силу с 1 января 2014 года) военнослужащие-граждане признаются нуждающимися в жилых помещениях по основаниям, предусмотренным статьей 51 ЖК РФ, в порядке, утверждаемом Правительством РФ.

Указанный порядок установлен постановлением Правительства РФ от 29 июня 2011 года № 512, утвердившим Правила признания нуждающимися в жилых помещениях военнослужащих - граждан РФ.

Исходя из пункта 2 части 1 статьи 51 ЖК РФ и пункта 1 Правил, одним из оснований признания гражданина нуждающимся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, является наличие у него или членов его семьи в собственности такого жилого помещения, в котором обеспечение общей площадью жилого помещения на одного члена семьи менее учетной нормы.

Таким образом, юридически значимым обстоятельством для разрешения настоящего дела являлось определение состава семьи истца, как собственника жилого помещения, а также уровня обеспеченности их общей площадью жилого помещения.

В соответствии с пунктом 1 статьи 3 Закона Санкт-Петербурга от 19 июля 2005 года № 407-65 «О порядке ведения учета граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях и предоставлении жилых помещений по договорам социального найма в Санкт-Петербурге» учетная норма площади жилого помещения на одного человека в Санкт-Петербурге составляет 9 кв. м. общей площади жилого помещения для проживающих в отдельных квартирах и жилых домах.

Что касается вопроса о том, кого следует относить к членам семьи военнослужащего, имеющим право на обеспечение жильем, то по разъяснению Пленума Верховного Суда РФ, содержащемуся в пункте 25 постановления от 29 мая 2014 года № 8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих», при его разрешении следует руководствоваться нормами Жилищного и Семейного кодексов РФ.

Согласно части 1 статьи 31 ЖК РФ к членам семьи собственника жилого помещения относятся совместно проживающие в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители собственника. Другие родственники могут быть признаны членами семьи собственника, если они вселены собственником в качестве членов своей семьи.

Как следует из материалов дела, несовершеннолетняя дочь истца и сын его старшей дочери, являющейся сособственником жилого помещения, вселены и постоянно проживают в квартире совместно с родителями. Таким образом, в силу закона они являются членами семьи собственника жилого помещения и имеют равное с ним право пользования данным жилым помещением.

Кроме того, в подпункте «б» пункта 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 года № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» разъясняется, что членами семьи собственника жилого помещения могут быть признаны родственники как самого собственника, так и членов его семьи независимо от степени родства.

Исходя из данной правовой позиции следует полагать, что внук С.К.Г. является членом его семьи по факту совместного с ним и со своей матерю проживания в одном жилом помещении. В связи с этим устанавливать факт нахождения его на иждивении истца, на необходимость которого указал суд, вовсе не требовалось.

Таким образом, при расчете уровня обеспеченности общей площадью жилого помещения проживающих в квартире истца подлежат учету не только его собственники, но и совместно проживающие с ними дети. Поскольку на каждого члена семьи собственника в данной квартире приходится по 8,93 кв. м. общей площади жилого помещения, что составляет менее учетной нормы, он имел право состоять на учете нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, на основании пункта 2 части 1 статьи 51 ЖК РФ в целях обеспечения жилым помещением на состав семьи в количестве 5 человек.

При таких обстоятельствах окружной военный суд отменил решение суда первой инстанции в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в решении, обстоятельствам дела, и неправильным применением норм материального права, и принял новое решение об удовлетворении административного искового заявления.

Военнослужащий, в отношении которого государство надлежащим образом исполнило обязательство по обеспечению жилым помещением, не вправе претендовать на повторное его получение в порядке реализации положений Федерального закона «О статусе военнослужащих».

Решением ЗРУЖО С.И.А., состоящей на учете нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договору социального найма, была распределена квартира в г. Пскове на состав семьи 5 человек (супруг, двое детей и ее мать) общей площадью 36,8 кв.м. в дополнение к имеющейся в ее собственности в том же населенном пункте трехкомнатной квартире общей площадью 68,2 кв.м. с доплатой за превышение установленной нормы предоставления общей площади.

Однако последующими решениями ЗРУЖО С.И.А. была снята с учета и ей отказано в предоставлении распределенного жилья на основании пункта 6 части 1 статьи 56 ЖК РФ.

Удовлетворяя административное исковое заявление С.И.А. об оспаривании этих решений, Псковский гарнизонный военный суд признал их незаконными и обязал ЗРУЖО восстановить ее на жилищном учете и повторно рассмотреть вопрос о предоставлении распределенного жилья. При этом суд посчитал, что состав членов семьи С.И.А. увеличился до 5 человек после вступления в силу решения Псковского городского суда Псковской области от ДД.ММ.ГГГГ об установлении факта нахождения на иждивении её матери гражданки А.В.М., в связи с чем она приобрела право состоять на жилищном учете как обеспеченная жилой площадью менее учетной нормы.

Однако этот вывод сделан судом без учета фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела.

Судом установлено, что ДД.ММ.ГГГГ мужу С.И.А. при увольнении с военной службы был выдан государственный жилищный сертификат для приобретения жилого помещения на 5 членов семьи, включая мать С.И.А. – гражданку А.В.М. С использованием этого сертификата они приобрели в равных долях (по 1/5 доли) в совместную собственность жилое помещение общей площадью 59,5 кв.м., расположенное в Псковской области.

Затем это жилое помещение было продано и на вырученные средства приобретено жилое помещение в г. Пскове в виде трехкомнатной квартиры общей площадью 68,2 кв.м. с оформлением права собственности в равных долях на 4 членов семьи истца. При этом мать С.И.А. в число собственников включена не была.

Решением Псковского городского суда Псковской области от ДД.ММ.ГГГГ мать С.И.А. была признана лицом, находящимся на ее иждивении. Поскольку гражданка А.В.М. приобрела статус члена семьи военнослужащего, суд первой инстанции расценил это обстоятельство как увеличение состава семьи С.И.А. до 5 человек, в результате чего уровень обеспеченности общей площадью в занимаемом жилом помещении на каждого проживающего стал составлять менее учетной нормы.

Между тем, это обстоятельство не давало оснований для возложения на Министерство обороны РФ обязательства по обеспечению С.И.А. и членов ее семьи жилым помещением, поскольку оно было исполнено в отношении нее еще в 2000 году посредством выдачи государственного жилищного сертификата на приобретение жилья из расчета средней рыночной стоимости общей площади жилого помещения по 18 кв.м. на каждого члена семьи в составе 5 человек, включая мать истца.

Наличие у С.И.А. статуса военнослужащего не наделяет ее самостоятельным правом на получение иного жилого помещения, так как она реализовала это право в качестве члена семьи военнослужащего.

Что касается решения Псковского городского суда об установлении факта нахождения на иждивении С.И.А. ее матери, то к сложившимся жилищным правоотношениям оно не имеет никакого отношения.

Как разъясняется в пункте 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2014 года № 8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих», вопрос о том, кого следует относить к членам семьи военнослужащего, имеющим право на обеспечение жильем, разрешается судом в соответствии с нормами Жилищного и Семейного кодексов РФ.

Учитывая, что гражданка А.В.М. проживает в жилом помещении совместно с дочерью - собственником, она является членом ее семьи в силу части 1 статьи 31 ЖК РФ независимо от факта нахождения на иждивении. Данный факт имеет значение лишь для признания членами семьи собственника других лиц, не состоящих в родстве с собственником.

Кроме того, суд не учел, что предусмотренное пунктом 2 части 1 статьи 51 ЖК РФ основание для принятия на учет нуждающихся в жилых помещениях возникло у С.И.А. исключительно в результате ее самоуправных действий, совершенных без контроля и согласия уполномоченных жилищных органов Министерства обороны РФ.

Эти действия, выразившиеся в продаже жилого помещения, приобретенного посредством жилищного сертификата на всех членов семьи, в том числе на мать истца, покупке другого жилого помещения без участия гражданки А.В.М. и повторном включении её в состав членов семьи собственника, выходят за пределы рамок, установленных «Инструкцией о предоставлении военнослужащим-гражданам Российской Федерации, проходящим военную службу по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, жилых помещений по договору социального найма», утвержденной приказом Министра обороны РФ от 30 сентября 2010 года № 1280.

При таких обстоятельствах право С.И.А. быть принятой на учет нуждающихся в жилых помещениях по договору социального найма должно реализовываться в общем порядке, установленном для граждан РФ в главе 7 ЖК РФ, но не по правилам, предусмотренным Федеральным законом «О статусе военнослужащих» и упомянутой Инструкцией, как ошибочно указано в обжалуемом судебном постановлении.

Так как суд первой инстанции неправильно применил нормы материального права, а выводы, изложенные в судебном акте, не соответствуют обстоятельствам дела, окружной военный суд отменил решение и принял по делу новое решение об отказе в удовлетворении требований истца.

Поскольку члены семьи собственника имеют равное с ним право пользования жилым помещением, заключение между ними договора найма жилого помещения является недопустимым ограничением равенства прав участников жилищных правоотношений, предусмотренных частью 2 статьи 31 ЖК РФ.

Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд оставил без удовлетворения административное исковое заявление К.Д.Н. об оспаривании решения жилищной комиссии воинской части об отказе во включении его в список военнослужащих на получение служебного жилого помещения, полагая, что он и члены его семьи обеспечены жилым помещением по месту службы в качестве членов семьи собственника – С.Н.А.

В апелляционной жалобе представитель истца просил отменить решение вследствие неправильного определения обстоятельств, имеющих значение для дела, несоответствия выводов суда этим обстоятельствам, нарушения норм материального и процессуального права. В опровержение вывода суда о том, что К.Д.Н. является членом семьи собственника жилого помещения, автор жалобы ссылался на ряд доказательств, в том числе на заключенное между истцом и собственником соглашение об условиях вселения, договоры найма жилого помещения, а также на факт проживания собственника в другом жилом помещении.

Окружной военный суд оставил решение без изменения, признав перечисленные выше доводы жалобы неубедительными по следующим основаниям.

Согласно правовой позиции Пленума Верховного Суда РФ, высказанной в подпункте «б» пункта 11 постановления от 2 июля 2009 года № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации», членами семьи собственника жилого помещения могут быть признаны родственники как самого собственника, так и членов его семьи независимо от степени родства.

Поскольку К.Д.Н. вселён в жилое помещение в качестве мужа дочери С. Н.А., что подтверждается справкой о регистрации, и проживает совместно с ней в жилом помещении собственника, следует полагать, что истец приобрел статуса члена семьи собственника жилого помещения.

Представленное истцом соглашение с собственником о предоставлении К.Д.Н. постоянной регистрации в жилом помещении «без права владения, пользования и распоряжения для временного проживания» не имеет к правовому институту вселения никакого отношения.

Согласно части 2 статьи 31 ЖК РФ члены семьи собственника имеют право пользования жилым помещением наравне с собственником, если иное не установлено соглашением между собственником и членами его семьи. По смыслу этой нормы закона, под таким соглашением подразумевается договоренность о предоставлении отдельной комнаты в квартире, порядке пользования общими помещениями, определении размера расходов на оплату жилого помещения и коммунальных услуг и т.д.

По условиям данного соглашения С.Н.А. приняла на себя обязательство по предоставлению К.Д.Н. лишь постоянной регистрации без права пользования жилым помещением, что равносильно отказу истцу во вселении и проживании в принадлежащем собственнику жилом помещении и фиктивности регистрации.

Между тем, С.Н.А. вселила К.Д.Н. в жилое помещение в качестве родственника и он постоянно проживает в нем более 9 лет без каких-либо ограничений. Поскольку условия соглашения не выполнялись его сторонами со дня заключения, окружной военный суд сделал вывод о том, что они изначально не отражали действительную волю сторон и были установлены с иной целью, выходящей за пределы жилищных правоотношений.

Принимая во внимание, что члены семьи собственника имеют равное с ним право пользования жилым помещением, заключение между ними договора найма жилого помещения является недопустимым ограничением равенства прав участников жилищных правоотношений, предусмотренных частью 2 статьи 31 ЖК РФ. В связи с этим окружной военный суд признал несостоятельной ссылку в жалобе на договоры найма между С.Н.А. и К.Д.Н., как на доказательства временного проживания истца в жилом помещении по месту пребывания.

То обстоятельство, что С.Н.А. временно использует для проживания одно из находящихся в собственности жилых помещений, вовсе не означает, что она изменила место жительства.

Согласно статье 2 Закона РФ от 25 июня 1993 года № 5242-1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» местом жительства является квартира, в которой гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, и в которой он зарегистрирован по месту жительства.

Исходя из того, что С.Н.А. зарегистрирована по месту жительства в квартире, в которой проживает истец, использование собственником иного жилого помещения определяет лишь место его пребывания. Наличие у гражданина одновременно несколько мест жительства законом не предусмотрено.

Указание в жалобе о том, что регистрация носит уведомительный характер, а ее наличие либо отсутствие не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных конституцией РФ и иными нормативными правовыми актами, является правильным. Однако, оно не имеет отношения к данному делу, поскольку при его разрешении суд исходил не из факта регистрации, а из действий участников жилищных правоотношений.

Оценивая эти действия, суд правомерно руководствовался предписаниями статьи 10 ЖК РФ, согласно которой жилищные права и обязанности возникают не только из оснований, предусмотренных Жилищным кодексом РФ и иных нормативных правовых актов, но из действий (бездействия) участников жилищных правоотношений или наступления событий, с которыми федеральный закон или иной нормативный правовой акт, связывает возникновение жилищных прав и обязанностей.

Применительно к данному делу характер действий собственника жилого помещения и истца свидетельствовали о том, что К.Д.Н. был вселен С.Н.А. в принадлежащее её жилое помещение как родственник и проживает в нем в качестве члена ее семьи.

Поскольку по месту прохождения военной службы в Санкт-Петербурге К.Д.Н. обеспечен жилым помещением, гарнизонный военный суд сделал правильный вывод о том, что под действие части 2 статьи 99 ЖК РФ он не подпадает.

ВОПРОСЫ ПРОХОЖДЕНИЯ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ

Вывод суда о законности перевода военнослужащего к новому месту военной службы по служебной необходимости с назначением на равную воинскую должность сделан без учета требований пункта 6 статьи 15 Положения о порядке прохождения военной службы.

Х.В.Р. в административном исковом заявлении просил признать незаконными приказ командира воинской части о переводе к новому месту военной службы и назначением на должность командира взвода в другой воинской части, и обязать данное должностное лицо отменить данный приказ.

Отказывая в удовлетворении иска, Псковский гарнизонный военный суд указал, что воинская часть, где Х.В.Р. проходил службу, была в полном составе передислоцирована в г. С. Поскольку оспариваемым приказом истец к новому месту службы не переводился, а был лишь назначен на равную воинскую должность в расположенную в той же населенном пункте воинскую часть, то возможность перевода его жены-военнослужащей из г. П. к месту службы истца правового значения не имеет.

Однако такой вывод является ошибочным.

В соответствии с пунктом 2 статьи 15 Положения о порядке прохождения военной службы, утвержденного Указом Президента РФ от 16 сентября 1999 года №1237, военнослужащий, проходящий военную службу по контракту, может быть переведен к новому месту военной службы по служебной необходимости с назначением на равную воинскую должность.

Перевод такого военнослужащего к новому месту службы с назначением на равную воинскую должность производится без его согласия, за исключением случаев, перечисленных в указанной норме Положения.

Согласно материалам дела Министр обороны РФ директивой от ДД.ММ.ГГГГ предписал к ДД.ММ.ГГГГ передислоцировать воинскую часть, где истец проходил военную службу, из г. П. в г. С., а директивой от ДД.ММ.ГГГГ – переформировать эту воинскую часть в другую с иным условным наименованием.

Во исполнение этих директив командир воинской части оспариваемым приказом не только назначил Хафизова на новую равную воинскую должность в другую воинскую часть, но и переместил его к новому месту военной службы – в г. С., находящийся в другом субъекте Российской Федерации на значительном удалении от прежнего места службы.

Вместе с тем, согласно пункту 6 статьи 15 Положения, если при переводе военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, к новому месту военной службы меняется место жительства его семьи, а жена (муж) этого военнослужащего также проходит военную службу по контракту, то одновременно с принятием решения о переводе военнослужащего к новому месту военной службы решается вопрос о переводе в данную местность его жены (мужа).

При невозможности одновременного назначения супругов-военнослужащих на воинские должности в пределах одного населенного пункта (гарнизона) и в случае отказа от увольнения с военной службы одного из них перевод к новому месту военной службы не производится.

Вопреки выводам суда первой инстанции, применение данной нормы права не зависит от того, осуществлялся ли такой перевод в другую часть или в пределах одной части, поскольку статья 15 Положения такого условия не содержит.

Юридически значимым в данном случае является выяснение необходимости смены места жительства в связи с переводом одного из супругов-военнослужащих, возможность одновременного их назначения на воинские должности в пределах одного населенного пункта (гарнизона) и отказ от увольнения с военной службы одного из них.

Материалами дела подтверждается, что после заключения брака Х.В.Р. с женой совместно проживали по месту военной службы в г. П. При этом жена истца также имеет статус военнослужащего и проходит военную службу по контракту в <информация скрыта>.

С учетом отдаленности нового места службы перевод истца влечет изменение места жительства его семьи.

Следовательно, одновременно с принятием решения о переводе Х.В.Р. к новому месту военной службы должен был решаться вопрос о переводе в эту местность его жены, проходящей военную службу по контракту.

В связи с предстоящей передислокацией воинской части Х.В.Р. заблаговременно направил командованию справку о наличии у жены статуса военнослужащего по контракту и рапорт об увольнении, которые поступили в данную воинскую часть, но по существу рассмотрены не были.

Из материалов дела усматривается, что командованием части по настоящее время вопрос о переводе жены истца к новому месту военной службы мужа не рассматривался и не разрешался, а подтверждающие это документы с рапортом об увольнении при издании оспариваемого приказа не учитывались.

При таких обстоятельствах приказ о переводе Х.В.Р. к новому месту военной службы не может быть признан законным.

Так как суд первой инстанции неправильно применил нормы материального права, в связи с чем пришел к выводам, которые не соответствуют обстоятельствам дела, окружной военный суд отменил решение и принял по делу новое решение об удовлетворении требований истца.

Достижение военнослужащим предельного возраста пребывания на военной службе не лишает его права выбора иного основания для увольнения.

Ф.С.А. в административном исковом заявлении просила признать незаконным приказ об увольнении с военной службы на основании подпункта «а» пункта 1 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» - по достижении предельного возраста пребывания на военной службе, и обязать должностное лицо изменить основание увольнения на подпункт «а» пункта 2 той же статьи закона - в связи с организационно-штатными мероприятиями.

По мнению Ф.С.А., при принятии оспариваемого решения должностным лицом было нарушено ее право на выбор оснований увольнения, предусмотренное пунктом 11 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, 224 гарнизонный военный суд пришел к выводу о том, что имевшееся ранее основание для увольнения Ф.С.А. по организационно-штатным мероприятиям отпало в связи с достижением ДД.ММ.ГГГГ предельного возраста пребывания на военной службе, и она подлежит увольнению по возрасту.

Однако данный вывод суда является ошибочным, поскольку не соответствует обстоятельствам дела и основан на неправильном применении норм материального права.

Из материалов дела следует, что в связи с проведением организационно-штатных мероприятий, выразившихся в сокращении занимаемой Ф.С.А. воинской должности, приказом от ДД.ММ.ГГГГ она зачислена в распоряжение до предоставления жилого помещения.

Указанное решение было обусловлено как волеизъявлением самой Ф.С.А., просившей уволить ее с военной службы в связи с организационно-штатными мероприятиями после обеспечения жилым помещением, так и позицией командования, фактически согласившегося с данной просьбой военнослужащей.

Таким образом, по окончанию срока проведения указанных мероприятий и пребывания в распоряжении Ф.С.А. подлежала увольнению на основании подпункта «а» пункта 2 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», поскольку иные основания для ее увольнения отсутствовали. Единственным препятствием для увольнения являлась необеспеченность истца жилым помещением.

Что касается достижения Ф.С.А. ДД.ММ.ГГГГ предельного возраста пребывания на военной службе и возникновения в связи с этим еще одного основания для ее увольнения с военной службы - по подпункту «а» пункта 2 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», то в силу пункта 11 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы данное обстоятельство предоставляло Ф.С.А. лишь право выбора основания своего увольнения.

Вопреки выводам суда первой инстанции, наступление безусловного основания для увольнения с военной службы по возрасту не исключает право истца на увольнение в связи с организационно-штатными мероприятиями, поскольку данное основание возникло у него ранее достижения предельного возраста и оно не было реализовано по независящим от его воли обстоятельствам.

Поскольку выводы суда противоречат нормам материального права, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об удовлетворении иска.

Неверный расчет продолжительности основного отпуска привел к ошибочной отмене законного и обоснованного приказа об исключении военнослужащего из списков личного состава.

В удовлетворение требования Л.Д.Д. Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд обязал командира воинской части изменить дату исключения истца из списков личного состава с 11 июня на 19 июня 2015 года в связи с его болезнью в период основного отпуска, предоставленного при увольнении с военной службы.

Окружной военный суд отменил решение по следующим основаниям.

Как следует из материалов дела, Л.Д.Д. в году увольнения с военной службы предоставлен основной отпуск за 2015 год с 5 по 31 мая 2015 года продолжительностью 27 суток, из которых 15 суток на путь следования к месту проведения отпуска в г. У., с последующим исключением из списков личного состава. С 18 по 28 мая 2015 года Л.Д.Д. находился на амбулаторном лечении в связи с имеющимся заболеванием, а с 29 мая по 5 июня 2015 г. – на стационарном лечении, по завершению которого ему было предоставлено 3 суток освобождения от исполнения служебных обязанностей.

В соответствии с пунктом 11 статьи 38 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» военнослужащий должен быть исключен из списков личного состава воинской части в день истечения срока его военной службы за исключением случая, когда он находится на стационарном лечении. При этом согласно пункту 18 статьи 29 Положения о порядке прохождения военной службы военнослужащим, заболевшим во время основного отпуска, отпуск продлевается на соответствующее количество дней болезни. Продление отпуска в этом случае осуществляется командиром воинской части на основании справки из лечебного учреждения.

На основании медицинских документов командир воинской части своим приказом перенес первоначальную дату исключения Л.Д.Д. из списков личного состава с 31 мая на 11 июня 2015 года, то есть на время стационарного лечения истца.

Возлагая на командира части обязанность изменить дату исключения истца из указанных списков с 11 июня на 19 июня 2015 года, суд первой инстанции исходил из того, что общая продолжительность болезни Л.Д.Д. в отпуске составляла 19 дней, включая амбулаторное лечение.

Однако суд не учел, что продолжительность отпуска Л.Д.Д. в году увольнения была определена пропорционально прослуженному в 2015 году времени – 12 суток. Только в связи с намерением Л.Д.Д. провести этот отпуск в г. У. его продолжительность была увеличена на время следования к месту проведения отпуска и обратно железнодорожным транспортом, то есть дополнительно на 15 суток.

Между тем, в материалах административного дела отсутствуют документы, подтверждающие проезд административного истца к месту проведения отпуска и обратно. Напротив, из установленных по делу обстоятельств следует, что в период отпуска с 5 по 17 мая 2015 года Л.Д.Д. не воспользовался правом на проезд к месту проведения отпуска и обратно, в связи с чем суду следовало исходить из того, что по состоянию на 17 мая 2015 года предоставленный ему отпуск в году увольнения истек полностью.

В связи с этим, его обращение к врачу 18 мая 2015 года, амбулаторное и стационарное лечение в период с 18 мая по 5 июня 2015 года не давало оснований для увеличения этого, уже истекшего, отпуска на время болезни.

В результате суд пришел к ошибочному выводу о том, что оспариваемый Л.Д.Д. приказ об исключении из списков части нарушает его права.

Поскольку выводы суда первой инстанции, изложенные в решении, не соответствовали обстоятельствам административного дела, суд апелляционной инстанции отменил решение и принял новое решение об отказе в удовлетворении требований истца.

Восстановление военнослужащего в списках личного состава воинской части необходимо только для устранения существенных нарушений его прав.

С 1 января 2013 года Б.Ю.А. была установлена надбавка за выслугу лет в размере 30 % вместо 40 %, положенных ему по закону. В связи с увольнением с военной службы Б.Ю.А. с 25 августа 2015 года был исключен из списков личного состава.

Несмотря на то, что командование самостоятельно обнаружило ошибку в расчете и произвело выплату денежного довольствия с учетом увеличения размера надбавки, Б.Ю.А. обратился в суд с административным исковым заявлением, в котором просил признать приказ об исключении из списков личного состава незаконным и перенести дату исключения из списков с 25 августа на 8 декабря 2015 года.

Псковский гарнизонный военный суд удовлетворил заявление Б.Ю.А. частично и обязал должностное лицо внести в оспариваемый приказ соответствующие изменения путем изменения даты исключения истца из списков личного состава на 21 ноября 2015 года, когда он получил извещение о необходимости явки в часть для получения денежного довольствия.

Действительно, согласно пункту 16 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы, военнослужащий, уволенный с военной службы, на день исключения из списков личного состава воинской части должен быть полностью обеспечен установленным денежным довольствием, продовольственным и вещевым обеспечением. До проведения с военнослужащим всех необходимых расчетов он из списков личного состава воинской части без его согласия не исключается.

Как видно из материалов дела, не полное обеспечение Б.Ю.А. денежным довольствием заключалось в невыплате ему разницы между установленным (30%) и причитающимся (40%) размером надбавки за выслугу лет за период с 1 января 2013 года по 25 августа 2015 года.

Таким образом, требования пункта 16 статьи 34 Положения о порядке прохождения военной службы не были выполнены командованием в полной мере. Именно этим обстоятельством суд первой инстанции обосновал свое решение о переносе даты исключения Б.Ю.А. из списков личного состава.

Вместе с тем, при проверке законности оспариваемого приказа суд первой инстанции не учел предписания пункта 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 года № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих», согласно которым о незаконности оспариваемых решений, действий (бездействия) свидетельствует лишь существенное несоблюдение установленного порядка принятия таких решений или совершения действий (бездействия).

Поскольку при исключении из списков личного состава все начисленное денежное довольствие было выплачено Б.Ю.А. в полном объеме, а его недоплата образовалась в результате бухгалтерской ошибки, устраненной по инициативе командования посредством выплаты истцу недостающих денежных средств, достаточных оснований для вывода о существенном нарушении порядка исключения его из списков личного состава у суда первой инстанции не имелось.

Кроме того, образованию задолженности по денежному довольствию в определенной степени способствовало недостаточно осмотрительное отношение самого административного истца к правильности определения размера денежного довольствия, рассчитанного и установленного ему по прежнему месту службы. В результате этого представленные истцом по новому месту службы документы изначально содержали неверные сведения об исчислении выслуги лет, которыми ответчик руководствовался при определении размер ежемесячной денежной надбавки.

Согласно положениям пункта 49 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2014 года № 8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих», восстановление в списках личного состава воинской части необходимо только для устранения существенных нарушений прав военнослужащего, допущенных командованием при исключении его из указанных списков. При этом существенными являются такие нарушения, устранение которых невозможно без отмены оспариваемых решений.

Принимая во внимание характер, объем и причины нарушения прав истца, факт добровольного устранения его командованием, окружной военный суд пришел к выводу о том, что повода для восстановления Б.Ю.А. в указанных списках не имеется, в связи с чем, отменил решение суда первой инстанции и принял новое решение об отказе в иске на том основании, что изложенные в решении выводы не соответствуют обстоятельствам административного дела.

Военнослужащий может быть уволен с военной службы в связи с невыполнением условий контракта в пределах срока, в течение которого он считается подвергнутым административному наказанию.

10 декабря 2013 года К.Д.Ю. управлял автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, в связи с чем, на основании вступившего в законную силу судебного постановления от 14 апреля 2014 года был признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного частью 1 статьи 12.8 Кодекса РФ об административных правонарушениях и приказом от 4 июля 2015 года досрочно уволен с военной службы на основании подп. «в» п.2 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» (в связи с невыполнением военнослужащим условий контракта).

Оспаривая приказ об увольнении, К.Д.Ю. высказал мнение о том, что в силу статьи 28.2 Федерального закона «О статусе военнослужащих» его не могли уволить с военной службы по истечении одного года со дня, когда административным ответчикам стало известно о совершенном им административном правонарушении. Об этом же свидетельствует правовая позиция, изложенная Конституционным Судом РФ в своем постановлении от 21 марта 2013 года №6-П.

Оценивая этот довод истца, Вологодский гарнизонный военный суд исходил из того, что соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 41 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2014года № 8 «О практике применения судами законодательства о воинской обязанности, военной службе и статусе военнослужащих» досрочное увольнение с военной службы по подпункту «в» пункта 2 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» в связи с невыполнением условий контракта может применяться к военнослужащим в порядке дисциплинарного взыскания и в порядке аттестации с учетом соответствия военнослужащего предъявляемым к нему требованиям.

Невыполнением условий контракта как основанием для досрочного увольнения военнослужащего с военной службы следует считать лишь значительные (существенные) отступления от требований законодательства о воинской обязанности и военной службе, которые могут выражаться, в частности, в совершении административного правонарушения, за которое военнослужащий несет ответственность на общих основаниях.

11 июня 2015 года аттестационная комиссия воинской части, учитывая совершенное К.Д.Ю. административное правонарушение, вынесла заключение о целесообразности досрочного увольнения его с военной службы с зачислением в запас в связи с невыполнением им условий контракта

Таким образом, совокупность приведенных обстоятельств безусловно позволяла командованию представить К.Д.Ю. к увольнению с военной службы, а командующему - прийти к выводу о несоответствии заявителя требованиям, предъявляемым законодательством РФ для военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, и о целесообразности увольнения его с военной службы по названному основанию.

Мнение К.Д.Ю. о несоответствии оспариваемого приказа требованиям статьи 28.2 Федерального закона «О статусе военнослужащих» и постановлению Конституционного Суда РФ от 21 марта 2013 года № 6-П является ошибочным.

Согласно правовым позициям Конституционного Суда РФ, изложенным в постановлении от 21 марта 2013года №6-П «По делу о проверке конституционности подпункта «в» пункта 2 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» в связи с жалобами граждан Р.В.Боскачева, И.В.Овсянникова и Д.А.Савельева», невыполнение условий контракта о прохождении военной службы может выражаться, в том числе, в совершении военнослужащим административного правонарушения (нарушения относящегося к числу общих обязанностей военнослужащего требования о строгом соблюдении Конституции РФ и законов РФ).

Этим постановлением Конституционного Суда РФ подпункт «в» пункта 2 статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» признан не соответствующим Конституции РФ лишь в той части, в которой данная правовая норма не устанавливает срок, в течение которого, начиная с момента возникновения соответствующего юридически значимого обстоятельства, а именно вступления обвинительного приговора суда в законную силу или наложения последнего из дисциплинарных взысканий, такое увольнение (в связи с невыполнением военнослужащим условий контракта) может быть произведено.

Законодатель данное упущение устранил, дополнив статью 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» пунктом 2.2, в соответствии с которым военнослужащий может быть уволен с военной службы по указанному основанию только до истечения срока, в течение которого он считается подвергнутым административному наказанию.

Поскольку в силу статьи 4.6 Кодекса РФ об административных правонарушениях на момент увольнения с военной службы К.Д.Ю. считался подвергнутым административному наказанию, срок его увольнения нарушен не был.

Материалы дела не содержат каких-либо данных, свидетельствующих о существенном нарушении процедуры увольнения К.Д.Ю. с военной службы, и влекущих нарушение его прав и законных интересов. Не усмотрел таких обстоятельств и суд апелляционной инстанции, признавший решение Вологодского гарнизонного военного суда законным и обоснованным.

ВОПРОСЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ДЕНЕЖНЫМ ДОВОЛЬСТВИЕМ И ИНЫМИ ВЫПЛАТАМИ

Денежная компенсация взамен дополнительных дней отдыха не выплачивается лишь военнослужащим, проходящим военную службу в соединениях и воинских частях постоянной готовности, переведенных в установленном порядке на комплектование военнослужащими, проходящими военную службу по контракту.

Ч.И.В. в административном исковом заявлении просил признать незаконным отказ командира воинской части в выплате ему денежной компенсации взамен дополнительных суток отдыха за участие в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ в мероприятиях, которые проводятся при необходимости без ограничения общей продолжительности еженедельного служебного времени, а также обязать данное должностное лицо подготовить и направить в установленном порядке документы, необходимые для выплаты указанной компенсации. Отказ в выплате административный ответчик мотивировал тем, что воинская часть, в которой служит истец, находится в постоянной боевой готовности.

Решением Санкт-Петербургского гарнизонного военного суда заявление Ч.И.В. было удовлетворено полностью. Оставляя решение без изменения, Ленинградский окружной военный суд исходил из положений статьи 11 Федерального закона «О статусе военнослужащих», которым в решении суда первой инстанции дано правильное толкование.

Пункты 1 и 3 данной статьи закона закрепляют общую продолжительность еженедельного служебного времени военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, и определяют механизм предоставления им дополнительных суток отдыха как в случае привлечения к исполнению обязанностей военной службы сверх установленной продолжительности еженедельного служебного времени, так и при участии их в мероприятиях, проводимых при необходимости без ограничения общей продолжительности еженедельного служебного времени, устанавливая в случае участия в таких мероприятиях также возможность выплаты по просьбе военнослужащего вместо предоставления дополнительных суток отдыха денежной компенсации в размере денежного содержания за каждые положенные дополнительные сутки отдыха.

Вместе с тем, в силу пункта 3.1 этой статьи указанный дополнительный отдых не предоставляется военнослужащим, проходящим военную службу в соединениях и воинских частях постоянной готовности, переведенных в установленном порядке на комплектование военнослужащими, проходящими военную службу по контракту. Аналогичная правовая норма содержится в пункте 3 Приложения №2 к «Положению о порядке прохождения военной службы», утвержденному Указом Президента РФ от 16 сентября 1999 года №1237.

Начальник штаба Западного военного округа в письме на запрос суда сообщил, что воинская часть, где проходит военную службу Ч.И.В., указанным требованиям не соответствует, так как органами военного управления и должностными лицами решений об её переводе на комплектование военнослужащими, проходящими службу по контракту, не принималось, и она комплектуется смешанным способом военнослужащими, проходящими военную службу как по призыву, так и по контракту.

Кроме того, по смыслу части 2 статьи 2 Федерального закона от 7 ноября 2011 года № 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» особенности прохождения военной службы в соединениях и воинских частях постоянной готовности, переведенных в установленном порядке на комплектование военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, в том числе связанные с необходимостью выполнения обязанностей военной службы за пределами установленной продолжительности еженедельного служебного времени и участием в мероприятиях, которые проводятся при необходимости без ограничения общей продолжительности еженедельного служебного времени, подлежат учету при определении размера их денежного довольствия. Такая же правовой позиции придерживается Конституционный Суд РФ в определении от 9 декабря 2014 года № 2743-О.

Как следует из материалов дела, дополнительные выплаты к денежному довольствию, предусмотренные действующим законодательством для военнослужащих, проходящих военную службу в соединениях и воинских частях постоянной готовности, переведенных в установленном порядке на комплектование военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, Ч.И.В. за время службы в воинской части не устанавливались и не выплачивались.

То обстоятельство, что по приказу командира части истцу за каждый день оспариваемого периода выплачивалась надбавка за выполнение задач, непосредственно связанных с риском для жизни и здоровья в мирное время, предусмотренная пунктом 58 «Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации», утвержденного приказом Министра обороны РФ № 2700 от 30 декабря 2011 года, данный вывод не опровергает.

При таких обстоятельствах гарнизонный военный суд правомерно указал, что прохождение Ч.И.В. в оспариваемый период военной службы в воинской части с интенсивной боевой подготовкой само по себе не может служить законным и достаточным основанием для отказа в выплате ему оспариваемой денежной компенсации.

Из распоряжений командования различного уровня усматривается, что Ч.И.В. в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ принимал участие в отработке задач по боевой и учебно-боевой подготовке вне пункта постоянной дислокации, в том числе в вылетах авиации по плану боевой подготовки.

В силу приказа Министра обороны РФ от 10 ноября 1998 года № 492 указанная деятельность относится к мероприятиям, проводимым при необходимости без ограничения общей продолжительности еженедельного служебного времени.

При таких условиях гарнизонный военный суд обоснованно обязал командира воинской части подготовить и направить в установленном порядке документы, необходимые для выплаты Ч.И.В. указанной компенсации.

Единовременное пособие при увольнении является отдельной выплатой, не входящей в состав денежного довольствия военнослужащего.

В административном иске А.В.Е. просил признать незаконными действия руководителя Единого расчетного центра Министерства обороны РФ, связанные с недоплатой единовременного пособия при увольнении с военной службы, и обязать административного ответчика выплатить образовавшуюся задолженность в сумме <данные скрыты> рублей.

Свои требования А.В.Е. обосновал тем, что он уволен с военной службы с должности заместителя командира авиационной эскадрильи, имеет классную квалификацию «летчик-снайпер», которая предполагает увеличение должностного оклада на коэффициент 1,3. Однако единовременное пособие при увольнении ему было выплачено ЕРЦ без учета повышающего коэффициента.

Решением Псковского гарнизонного военного суда административный иск был удовлетворен полностью.

Окружной военный суд отменил решение по следующим основаниям.

В соответствии с частями 3 и 5 ст. 3 Федерального закона от 07 ноября 2011 года № 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат» военнослужащему, проходящему военную службу по контракту, общая продолжительность военной службы которого составляет 20 лет и более, при увольнении с военной службы выплачивается единовременное пособие в размере семи окладов денежного содержания.

Исходя из положений ч. 2 ст. 2 Федерального закона, оклад денежного содержания состоит из месячного оклада в соответствии с присвоенным воинским званием (далее - оклад по воинскому званию) и месячного оклада в соответствии с занимаемой воинской должностью (далее - оклад по воинской должности). При этом согласно ч. 18 ст. 3 указанного Федерального закона порядок предоставления военнослужащим единовременного пособия при увольнении определяется федеральным органом исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба.

В Министерстве обороны РФ данный порядок определен статьями 140 – 145 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного приказом Министра обороны РФ от 30 декабря 2011 года № 2700, а в части применения коэффициентов к окладам по воинской должности лицам летного состава, имеющим квалификационные разряды, кроме того, Положением об определении квалификации летного состава государственной авиации, утвержденным постановлением Правительства РФ от 23 мая 2000 года № 396 и приказом Министра обороны РФ № 288, МВД России № 627, МЧС России № 386, ФСБ России № 369, ФТС России № 855 от 12 июля 2007 года (ред. от 25.12.2012 г.) «О мерах по совершенствованию работы по определению квалификации летного состава государственной авиации».

В соответствии с правовыми нормами п. 5 Положения и подпункта «б» п. 1 Приказа при замещении должностей летного состава военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, имеющими квалификационный разряд «летчик-снайпер», оклады по соответствующей должности устанавливаются с учетом коэффициента 1,3.

При этом согласно предписаниям п. 21 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил РФ, а также подпункта «в» п. 1 названного приказа, исчисление от увеличенных окладов по воинской должности производится только при выплате ежемесячных и иных дополнительных выплат денежного довольствия, в том числе единовременного характера.

Между тем, в силу правовых норм частей 2 и 12 статьи 2 и статьи 3 Федерального закона от 07 ноября 2011 года № 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат», а также разделов 3-5 Порядка обеспечения денежным довольствием военнослужащих Вооруженных Сил РФ, единовременное пособие при увольнении в состав денежного довольствия военнослужащего не входит и является отдельной выплатой военнослужащим.

Исходя из вышеизложенного, окружной военный суд пришел к заключению, что оспариваемое пособие административному истцу обоснованно выплачено без применения коэффициента 1,3, а потому его требования к административному ответчику удовлетворению не подлежат.

Поскольку выводы суда первой инстанции противоречат нормам материального права, окружной военный суд отменил решение и принял новое решение об отказе в удовлетворении иска.

ВОПРОСЫ МАТЕРИАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ

Военнослужащий несет материальную ответственность лишь в случае установления его вины в причинении ущерба воинской части.

М.А.Г., проходящий военную службу по контракту, с августа 2012 года по 16 июня 2014 года и с 16 сентября 2015 года по настоящее время являлся начальником квартирно-эксплуатационной службы воинской части.

7 сентября 2015 года командир воинской части на основании Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» обратился в 224 гарнизонный военный суд с исковым заявлением, в котором просил взыскать с М.А.Г. <данные скрыты> рублей <данные скрыты> коп. в пользу части в счёт возмещения причинённого незаконными действиями ответчика материального ущерба. В обоснование иска истец сослался на выводы административного расследования, проведённого с 25 по 27 августа 2015 года в связи с взысканием с части в пользу ООО «<данные скрыты>» на основании решения Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от ДД.ММ.ГГГГ стоимости потребленной электрической энергии в размере <данные скрыты> руб. <данные скрыты> коп., а также неустойки в размере <данные скрыты>руб. и расходов по оплате госпошлины в размере <данные скрыты>руб.

По мнению истца, вина М.А.Г. в причинении ущерба заключается в том, что он, будучи начальником КЭС, в период с августа 2012 года по июнь 2014 года не направлял заявки в вышестоящий орган военного управления на выделение денежных средств для ремонта узла учета электрической энергии и не принимал мер по оснащению военного городка приборами учета электрической энергии. В результате его противоправного бездействия, воинской части причинен реальный ущерб, в виде излишних денежных выплат по договору энергоснабжения и уплаты неустойки.

Полагая, что истец не доказал наличие оснований для привлечения М.А.Г. к полной материальной ответственности, суд частично удовлетворил исковые требования командира части, приняв решение о привлечении ответчика к ограниченной материальной ответственности на основании п. 1 ст. 4 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих», взыскав с него в доход федерального бюджета один оклад месячного денежного содержания и одну месячную надбавку за выслугу лет в размере <данные скрыты> рублей.

Окружной военный суд отменил решение по следующим основаниям.

В соответствии с п.1 ст.28 Федерального закона «Остатусе военнослужащих», военнослужащий, взависимостиотхарактера итяжестисовершенного им правонарушения привлекается кдисциплинарной, административной, материальной, гражданско-правовой иуголовной ответственности, каждая изкоторых регулируется определенными нормативными актами законодательстваРФ.

Условия и размеры материальной ответственности военнослужащих и граждан, призванных на военные сборы, за ущерб, причиненный ими при исполнении обязанностей военной службы имуществу, находящемуся в федеральной собственности и закрепленному за воинскими частями, а также порядок возмещения причиненного ущерба, установлены Федеральным законом «Оматериальной ответственностивоеннослужащих».

Согласно п. 1 ст. 3 и ст. 7 этого закона, одним из условий привлечения военнослужащих к материальной ответственности является причиненный по их вине реальный ущерб.

Из этого следует, что в предмет доказывания по делам о привлечении военнослужащих к материальной ответственности обязательно входят обстоятельства, касающиеся наличия реального ущерба и его размера, а также вины причинителя ущерба (в форме умысла или неосторожности).

В исковом заявлении истец хотя и указал на недостатки в работе ответчика, но каким образом несвоевременность расчёта за потреблённую энергию была связана с исполнением М.А.Г. своих должностных обязанностей, не сообщил.

Между тем, из материалов дела видно, что М.А.Г. был назначен на должность начальника КЭС после окончания высшего военного учебного заведения и исполнял указанные должностные обязанности с августа 2012 года по июнь 2014 года.

Согласно акту проверки измерительного комплекса системы коммерческого учёта электрической энергии, имевшие место нарушения в эксплуатации данного комплекса, послужившие в последующем основанием для расчёта потребляемой войсковой частью электроэнергии исходя из договорных мощностей, были выявлены в сентябре 2010 года, то есть за два года до назначения М.А.Г. на должность начальника КЭС.

При этом, каких-либо сведений о том, что должностные лица воинской части предпринимали предусмотренные заключённым в 2009 году с ООО «<данные скрыты>» договором меры по устранению выявленных недостатков в работе приборов учёта электроэнергии, вплоть до принятия М.А.Г. дел и должности начальника КЭС, в материалах дела не имеется.

Кроме того, из содержания акта разграничения балансовой принадлежности предприятия электрических сетей от 19 января 2009 года, решения арбитражного суда и иных документов видно, что указанные приборы учёта потребления электроэнергии находятся вне границ балансовой принадлежности объектов электрических сетей воинской части, а должностные лица части вообще полагали, что установку и эксплуатацию приборов учёта должна осуществлять иная эксплуатирующая организация.

Не нашло подтверждения в суде апелляционной инстанции и утверждение истца о том, что М.А.Г. не подавал заявки в вышестоящий орган военного управления на выделение денежных средств для ремонта узла учета электрической энергии, и не предпринимал мер по оснащению военного городка приборами учета электрической энергии.

Из имеющихся в деле ксерокопий телеграмм и писем, выполненных работниками КЭС с начала 2013 года, с содержанием которых не спорил представитель истца, видно, что в целях устранения недостатков измерительного комплекса, в том числе связанных с работой приборов учёта электроэнергии и оформления проектной документации, у вышестоящего органа неоднократно запрашивались денежные средства. По мере поступления эти средства своевременно и полностью использовались ответчиком для производства соответствующих работ.

Таким образом, именно в период исполнения М.А.Г. обязанностей начальника КЭС принимались надлежащие меры к устранению недостатков измерительного комплекса, допущенные до его назначения на воинскую должность.

При таких обстоятельствах вывод суда первой инстанции о доказанности вины в действиях (бездействии) М.А.Г., повлекших причинение реального ущерба в виде излишних денежных выплат, обусловленных их взысканием на основании решения арбитражного суда, не соответствует установленным по делу обстоятельствам.

С учётом этого суд апелляционной инстанции отменил решение в связи с недоказанностью обстоятельств, имеющих значение для дела, и принял новое решение об отказе в иске полностью.

НАРУШЕНИЕ НОРМ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА

***

Определением Псковского гарнизонного военного суда административное исковое заявление военнослужащего Б. было оставлено без движения на основании части 1 статьи 130 КАС РФ, поскольку оно было подано представителем истца адвокатом С. без приложения документа, подтверждающего наличие у него высшего юридического образования.

Отменяя определение по причине неправильного применения судом нормы процессуального права, окружной военный суд указал, что в силу части 4 статьи 57 КАС РФ полномочия адвоката на ведение административного дела в суде удостоверяются в соответствии с федеральным законом.

Согласно статьям 9-12 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» статус адвоката может быть присвоен только лицу, сдавшему соответствующий квалификационный экзамен и имеющему высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности.

Учитывая приведенные нормы закона, присвоение лицу статуса адвоката свидетельствует о получении им высшего юридического образования, наличие которого проверено соответствующей квалификационной комиссией.

Таким образом, лицу, имеющему статус адвоката, не требуется подтверждать наличие у него высшего юридического образования документами об образовании.

Данное лицо в силу части 4 статьи 57 КАС РФ и пункта 2 статьи 6 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» должно предъявить суду ордер на исполнение поручения, удостоверение адвоката и, в случаях, предусмотренных законом, доверенность.

Такие документы адвокатом С. при подаче им административного искового заявления от имени истца были представлены, а поэтому никаких оснований для оставления заявления без движения у суда не имелось.

***

Принимая решение о возмещении суточных представителю ответчика в размере 100 рублей, Вологодский гарнизонный военный суд руководствовался п. 9 Положения о возмещении процессуальных издержек, связанных с производством по уголовному делу, издержек в связи с рассмотрением гражданского дела, административного дела, а также расходов в связи с выполнением требований Конституционного Суда Российской Федерации, утвержденного постановлением Правительства РФ от 1 декабря 2012 года № 1240.

Между тем, в силу подпункта «б» пункта 1 Положения его нормами регулируются порядок и размеры возмещения понесенных судом судебных расходов, выплат денежных сумм переводчикам, а также порядок выплат денежных сумм свидетелям и возврата сторонам неизрасходованных денежных сумм, внесенных ими в счет предстоящих судебных расходов в связи с рассмотрением дела.

Вопросы возмещения сторонам понесенных ими в связи с рассмотрением дела судебных издержек названным Положением не регулируются. Содержащееся в Положении указание на размер дополнительных расходов, связанных с проживанием вне постоянного места жительства (суточных), при решении вопросов, установленных ст. 111 КАС РФ, может использоваться лишь в качестве ориентира для определения разумности (чрезмерности) понесенных в этой части расходов.

Как усматривается из материалов дела, сотрудник <данные скрыты> направлялся в суд для участия в качестве представителя должностного лица в настоящем деле по служебному заданию в служебные командировки.

На этом основании ему в соответствии с п. 1 постановления Правительства РФ от 1 февраля 2011 года № 43 суточные при направлении в Вологодский гарнизонный военный суд выплачивались управлением в размере 200 рублей в сутки, а при убытии в Ленинградский окружной военный суд - в размере 300 рублей в сутки.

При таких обстоятельствах размер выплаченных представителю ответчика суточных, исходя из его статуса, на общую сумму 2100 рублей признать явно чрезмерным и неразумным нельзя. Вывод суда первой инстанции о необходимости компенсации ответчику дополнительных расходов, связанных с проживанием вне постоянного места жительства, в размере 100 рублей в сутки какими-либо нормами процессуального права либо доказательствами не подтвержден.

Поскольку при вынесении оспоренного определения судом первой инстанции в указанной части неправильно применены нормы процессуального права, окружной военный суд отменил его и разрешил вопрос по существу.

***

В соответствии с ч. 2 ст. 221 КАС РФ к участию в административном деле об оспаривании решения, действия (бездействия) должностного лица в качестве второго административного ответчика привлекается соответствующий орган, в котором исполняет свои обязанности должностное лицо.

Согласно частям 5 и 6 ст. 41 КАС РФ в случае, если обязательное участие в административном деле другого лица в качестве административного ответчика предусмотрено КАС РФ или если невозможно рассмотреть административное дело без участия такого лица, суд первой инстанции привлекает его к участию в деле в качестве административного соответчика. О привлечении к участию в административном деле административного соответчика (административных соответчиков) судом выносится мотивированное определение.

Псковским гарнизонным военным судом эти требования закона были проигнорированы

Согласно административному иску, в нем оспаривались действия первого заместителя Директора Службы и начальника Управления, связанные с увольнением административного истца с военной службы по состоянию здоровья, а также приказ первого заместителя Директора Службы от ДД.ММ.ГГГГ <номер>, в части увольнения И.В.Н. с военной службы.

Между тем гарнизонный военный суд в качестве соответчиков ни Службу, ни Управление не привлек, взыскав, тем не менее, своим решением со Службы в пользу И.В.Н. судебные расходы, связанные с уплатой им государственной пошлины при обращении в суд.

При рассмотрении дела по существу было установлено, что приказ об увольнении И.В.Н. с военной службы издавал не руководитель, а наделенный соответствующими полномочиями его заместитель – С.В.Н., который к участию в деле в качестве соответчика не привлекался. Тем не менее, именно на него обжалованным судебным актом была возложена обязанность по отмене приказа об увольнении истца.

Поскольку гарнизонный военный суд разрешил вопрос об обязанностях лиц, не привлеченных к участию в административном деле, окружной военный суд отменил решение и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Судебная коллегия по административным делам Ленинградского окружного военного суда